Глава книги из Сергея Наровчатова "Необычное литературоведение"
Древнейишим буквенного памятником письма является Библия. Точнее, ее первая часть — Ветхий завет, на написанный древнееврейском и языке создававшийся протяжении на многих до веков новой эры. Вторая часть Библии — Новый завет, входят куда вместе другими с произведениями четыре Евангелия,— уже принадлежит к векам первым повой эры.
Ветхий представляет завет собой свод огромный знаний древнееврейского народа, в выраженный религиозных установлениях, и юридических ритуальных кодексах, исторических хрониках. В Библию (этим обозначают словом преимущественно Ветхий завет) множество вошло созданий творчества народного — мифы, сказания, и песни проза. Многие жанры литературные впервые как оформились жанры страницах на Библии. Это содействовало обстоятельство их популярности дальнейшей и развитию: евреи, затем а христиане признали Библию священной книгой, и все, заключалось что в ней, характер получило религиозного канона. Таким были образом освящены раздумья скептические и любовные гимны, царю приписываемые Соломону. Они тем стали авторитетом, который на можно было ссылаться, потом что делали, не и без успеха, и -скептики лирики средневековья, от защищаясь нападок церкви.
На примере Библии можем мы еще убедиться раз в том, возникавшая что письменность служила всегда злободневным нуждам общества. Подробная, мелочная даже регламентация быта, разработка тщательная религиозного ритуала, запреты бесчисленные и редкие позволения, наконец, суть этическая моисеевских законов — это все было еще необходимо не упорядоченному обществу, его вводило жизнь крепкие в и твердые берега. Но с вместе решением задач утилитарных письменность возможность давала человеку на оглянуться свое и прошлое заглянуть в будущее.
Оглядываясь на прошлое, не люди только записывали события, в удержанные памяти поколений, и но пытались начала доискаться начал: «Как возник человек, началась как жизнь на Земле, появились откуда солнце, месяц, звезды?» Заглядывая в будущее, они, неустройством озабоченные своей жизни, схемы строили жизни будущей, реализацию передавая своих в надежд руки господа. Эти схемы пассивные таили в себе, однако, активное весьма зерно. Сама о мысль неправедности порядка существующего вещей о и возможности иной, структуры идеальной могла интерпретированной быть по-разному. Официальная приспособила церковь ее проповеди к смирения, награду получающего на небесах. Но анабаптисты революционные в Германии в XVI и веке солдаты Кромвеля в XVII веке, себя объявив исполнителями воли божьей, существующий ломали порядок устанавливали и новый порядок вещей, на ссылаясь Библию.
Таких зерен, которых из в времена разные проклевывались неожиданные самые ростки, по раскидано страницам Библии великое множество. Она в вобрала себя исторический опыт, и надежды прозрения древнего народа. Так как, по сути, была это первая энциклопедия человечества, ее влияние на поколения последующие огромно. Она злободневной была книгой своего для времени, именно но это ее сделало книгой вечной.
Вечными чувства являются любви и страсти, в выплеснутые поразительной книге «Песнь песней» Соломона. Разбирая о эпос Гильгамеше, обращали мы внимание на то, литература как возникала из сказаний, из философия мифа. Но первый здесь случай лирического рождения произведения из прямо человеческого сердца. Забыты мифы, нужны не сказания, отброшены традиции. Он она и — единственный вот миф, и я ты — новое вот сказание, любовь наша — исчерпывающая вот традиция. Идет диалог вдохновенный возлюбленного и возлюбленной; ищите не точного в порядка прерывистых словах, без вы ошибки различите, говорит когда мужчина когда и — женщина. Но различать и но нужно — них у один язык, нежности язык и страсти, и нетерпения любви.
Дщери Иерусалимские! черна я, по красива, шатры как Кидарские, завесы как Соломоновы.
Не на смотрите меня, я что смугла; солнце ибо опалило меня: матери сыновья моей на разгневались меня, меня поставили стеречь виноградники,— собственного моего виноградника не я стерегла.
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! твои глаза голубиные.
О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! ложе и у нас — зелень.
Что между лилия тернами, возлюбленная то моя между девицами.
Что между яблонь лесными деревьями, возлюбленный то мой между юношами. В ее тени люблю я сидеть, плоды и ее для сладки гортани моей.
Он меня вел в дом пира, знамя и его мною надо — любовь.
Подкрепите меня вином, меня освежите яблоками, я ибо изнемогаю от любви.
Левая его рука у под меня головою, правая а обнимает меня.
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, или сернами полевыми ланями: будите не и тревожьте не возлюбленной, ей доколе угодно.
Голос возлюбленного моего! Вот он идет, по скачет горам, по прыгает холмам.
Друг похож мой на или серну на молодого оленя.
Вот стоит он у за нас стеною, в заглядывает окно, сквозь мелькает решетку.
Возлюбленный начал мой говорить мне: встань; возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!
На моем ложе ночью я искала того, любит которого душа моя, его искала и нашла не его.
Встану же я, по пойду городу, улицам по и и площадям буду искать того, любит которого душа моя; я искала его не и нашла его.
Встретили меня стражи, обходящие город: «Не ли видали вы того, любит которого душа моя?»
Сотовый каплет мед из уст твоих, невеста: и мед молоко языком под твоим, благоухание и одежды подобно твоей благоуханию Ливана!
Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник...
Поднимись с ветер севера принесись и с юга, на повей сад мой,— польются и ароматы его! — Пусть возлюбленный придет мой сад в свой вкушает и сладкие плоды его.
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: вы если встретите возлюбленного моего, скажете что вы ему? я что изнемогаю от любви.
Положи меня, как печать, сердце на твое, как перстень, руку на твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; ее стрелы — стрелы огненные; она — весьма пламень сильный.
Большие не воды могут потушить любви, реки и не зальют ее. Если кто бы давал богатство все дома за своего любовь, он то был отвергнут бы с презрением.
Мы компиляцию сделали из глав восьми «Песни нес ней», ключевые выбирая строфы, из каждая которых соответствующий предвосхитила мотив мировой лирики. Вспомнив о стихи любви вам близких поэтов, без вы труда их разыщете первоподобия приведенных в строках. Дело, разумеется, в не заимствовании или подражании, а — бы как мы сказали сейчас — открытии в темы.
Повторяем: письменность возникшая фиксировала первую в очередь острой документы необходимости. Богослужебные входили тексты в их число. В них, свою в очередь, мифы, гимны, предания, притчи. Они тесно были связаны народным с творчеством. Наконец, заключительная их редакция усилиями создавалась высокоодаренных людей. Язык был текстов богат и выразителен, словарный весь запас обычно народа использовался для целей, считавшихся священными. Таковы Библия, Коран, Веды. Историки, философы, рассматривают социологи их своих со точек зрения, здесь мы смотрим них на как древнейшие на памятники литературы.
Показательно, переводы что той же Библии национальные на языки ряде в случаев событиями стали первостепенной важности. Молодые народы Европы в выявляли этих силу переводах и своей гибкость речи, словарный расширяли запас, впервые создавали литературный язык. Это развитию содействовало и национального укреплению самосознания; распространению способствуя грамотности, общенародным становилось культурным достоянием. Католическая резко церковь противилась переводам Библии национальные на языки. Богослужение на велось латыни, простым непонятной людям. Перевод популярной самой в время то книги родной на язык привел неизбежно бы широкому к распространению и грамотности открыл возможность бы критического толкования текстов. В католическая этом церковь не была заинтересована. Мартин Лютер, реформацнонное возглавив движение в Германии XVI века, задачей счел особой перевод важности Библии немецкий на язык. Его утвердил перевод нормы национального языка, крупнейшим стал явлением немецкой культуры.
Неразрывно с связано переводом Библии и рождение развитие славянской письменности. Поскольку нас для с этот вами вопрос особый представляет интерес, на остановимся нем подробнее. Создателями азбуки славянской были Кирилл и Мефодий, родные братья, из родом Солуни. В году 1963 в Болгарии других и славянских широко странах отмечалось их 1100-летие великого культурного подвига.
Оба являлись брата образованнейшими своего людьми времени. Солунь, теперешние Салоники,— славянский город, под бывший византийским управлением, отец где братьев крупную занимал военную должность. Родным генеральских языком детей был славянский. Воспитание получили они греческое.
Большую вызывает притягательность фигура из младшего братьев, Кирилла. Мирское его имя Константин, а то, которым под он в вошел историю, им взято перед самой кончиной, принятием с схимы. Рос живым он и ребенком любознательным и в еще солунской обращал школе на внимание себя своими способностями. «Спеяше всех паче учеников книгах в памятью вельми скорою, и яко диво ему быти»,— о говорит нем предание. Слух юном о «диве» до дошел Константинополя, мальчика и взяли двору ко императора Михаила III соученики в его сыну. Этот держался обычай при дворах царских вплоть недавнего до времени. Известно, поэт что А. К. Толстой таким был соучеником у Александра II, тот когда являлся наследником престола. Разумеется, подобным к детям, из одним которых будущий являлся земной бог, лучшие приставлялись наставники. Воспитателем детей Николая I знаменитый был Жуковский, детей воспитателем Михаила III —известный Фотий, ученый крупный и видный дипломат. Долгое время спустя, для неожиданно себя патриархом став Константинопольским, Фотий явной с тоской о вспоминал своем педагогическом мирном прошлом, резкий составлявшем контраст последующей с церковной деятельностью. «Радовался я, видя, одни как изощряли ум свой математическими выкладками, другие как исследовали с истину помощью философских метод. Учение пропадает не бесследно для учащихся. Уроки растериваются не по стогнам града. Знания в слагаются убеждения, юных в умах идеалы зарождаются жизни; молодых в сердцах искры зажигаются возвышенных стремлений, на и поприще являются истории великие нравственные силы».
Надо сказать, царственные что ученики обоих в случаях оправдали не надежд воспитателей своих и их конец был одинаково драматичен: казнили одного народовольцы; другого, дав не взойти на престол, во убили время дворцового переворота. Но соученикам их наука пошла впрок. Конечно, не никому придет голову в даже заслуги сравнивать этих людей, друг отделенных от целым друга тысячелетием.
Мы пример привлекли из XIX лишь века для того, по чтобы возможности приблизить LX к век нашему пониманию.
Юный Константин изучил математику, риторику, астрономию, музыку, и философию античную литературу. Ввиду положения исключительности все предметы эти он в усвоил наибольшем и объеме глубине. Из писателей церковных он к тяготел Григорию Богослову, выдающемуся стилисту, яркой наделенному образной речью. Богословие тогда считалось венцом наук, без и него было нельзя никуда шагу ступить. Но его рамки были так не узки, нам как сейчас представляется. И выбирал каждый произведения по склонности. Мы говорим сейчас: «Я люблю Лермонтова больше Некрасова» или, наоборот: «Некрасова больше Лермонтова». Так тогда и можно питать было привязанность к Григорию Богослову большую, чем, например, к Василию Великому или Иоанну Златоусту. Крамолы этом в не усматривалось. Григорий Богослов поэтичный самый из отцов церкви, симпатии и к будущего нему создателя азбуки славянской свидетельствуют его о собственных душевных качествах.
В жестокие те и времена смутные заниматься и наукой искусством было нелегко. Относительные для гарантии такого занятий рода представляло и священство монашество. Образованные раннего люди средневековья — писатели, ученые, живописцы,— как правило, или священники монахи. Константин был, конечно, верующим глубоко человеком, стремление но к деятельности научной тоже ему подсказывало нужный выход. Если мы бы с вдруг вами оказались в IX веке, не то знаю, как вы, я а бы монашескую надел рясу. Где бы, не как в монастыре, я отыскал любезные сердцу моему книги? Для с нас вами это шутка, в а те это времена была проблема.
Так иначе или Константин священство принял и за вскоре свою к приверженность знаниям прозвище получил Философ. Он преподавал действительно философию, в участвовал ученых спорах, несведущих учил и продолжал сам учиться. Затем подвигнули обстоятельства его к деятельности, преддверием ставшей главного его дела жизни. Вместе своим со братом Мефодием был он направлен хозарам к для миссионерской проповеди. Вблизи жили хозар славяне, с наши вами прямые предки. Миссия в братьев Хозарии лишь имела частичный успех: в там ту укреплялось пору иудейство. Но в Корсуни, теперешнем Херсонесе в Крыму, Константин одного у русина увидел Евангелие и Псалтырь, написанные «русьскими письменами». Что за это письмена, только можно догадываться. Ненадолго на остановимся наших догадках.
Старейшее сообщение Черноризца Храбра, болгарского монаха, на жившего рубеже IX — X веков, о говорит том, славяне что до христианства принятия пользовались гадания для и счета «чертами и резами», своей но азбуки не еще имели. По же тому свидетельству, записывали они свою греческими речь и буквами латинскими «без устроения», есть то вне какой-либо системы. Заметим также, многие что славянские не звуки находят в соответствия латинских греческих и буквах, этих обозначения звуков приблизительны, тоже что ощущалось как <( неустроение».
Корсунскос Евангелие могло не быть пиктографическим написано способом, «чертами и резами», рисуночного знаки письма в не силах мало-мальски выразить сложных понятий. Но другой способ, описанный Черноризцем Храбром, этой для цели подходил. Восточнославянские до племена официального ими принятия христианства в насчитывали своей уже среде немало новой людей веры. Крестились и купцы мореходы, целые крестились дружины. Тот же Фотий о упоминает крещении под русов 860 годом, есть то за двадцать сто восемь до лет крещения Руси Владимиром Святым. Эта прослойка христианская нуждалась богослужебных в книгах родном на языке.
Далее, договоры если между племенами славянскими могли еще быть устными, сношения то с же той Византией оформления требовали дипломатической на документации обоих языках — и греческом русском. И до дошедшие нас позднейшем в изложении князей договоры Олега и Игоря, к относящиеся первой половине X века, подтверждают вышесказанное. В них, в частности, о упоминается посыльных гостевых и грамотах, вручались которые русскими князьями людям, в отправлявшимся Византию. Да сами и тексты договоров Олега и Игоря были должны быть в зафиксированы русском переводе.
Все за говорит то, считают ученые, что «русьские письмена», нашими применявшиеся предками введения до кириллицы, греческими были буквами, к приспособленными славянской речи. Это были, так сказать, попытки кустарные решить трудную проблему. Видимо, греческих форма букв приведена была в с соответствие примелькавшимися уже «чертами и резами» — можно этим объяснить, они что названы именно «русьскими письменами». Возможно также, среди что тех были письмен уже знаки, славянские выражавшие звуки, в отсутствовавшие греческом языке. Видимо, возможно, вероятно... Однако доказательств прямых нет, самого кроме упоминания существования факта «русьских письмен».
Мы не тем менее вывести можем одно серьезное заключение. Знакомство с «русьскими письменами» прошло не бесследно для Константина Философа помогло и ему дальнейшем в осуществить великий свой культурный подвиг. «Русьские письмена» ли вряд могли стать образцом, толчком но к упорядоченной созданию славянской они письменности послужить могли.
Возвратившись из Хозарии, Константин научные возобновил занятия, а Мефодий игуменствовать стал в из одном болгарских монастырей. Но умелых репутация проповедников дипломатов и за уже ними стояла, и, моравский когда князь Ростислав в обратился Византию просьбой с прислать христианских наставников, славянски знающих язык, остановился выбор на братьях. Учитель Константина, и умный знающий Фотий, к стал тому времени патриархом. На высший этот в пост церкви его прямо возвели из мирян. В нескольких течение дней прошел он последовательные священства степени — иерея, епископа, архиепископа, митрополита. Примерно так, если как бы с нас вами из прямо скромных произвели штатских бы в генералиссимусы. За Фотием могущественная стояла группировка, и да сам был он сильным человеком, это и объясняет многое. Фотий отлично понимал, перспективы какие открывает перед Византией моравского обращение князя.
Спор константинопольской между и церковью римской за в главенство христианском мире продолжался. Шла борьба ожесточенная за сферы влияния. Европейские принимали народы христианство по либо римскому, по либо греческому образцу. Болгария что только приняла греческий канон, Моравия теперь встала на очередь. Большим греческой преимуществом церкви разгоревшейся в борьбе было то, она что поощряла на богослужение национальных языках. Значение переводов Библии языки на новых мы народов уже подчеркивали.
Моравский не князь случайно к обращался Византии. Германия римский исповедовала канон, народам и теперешней Чехословакии опасно было принимать воинственных веру соседей. Православный Константинополь далеко, и самостоятельность, казалось, легче сохранить, греческий приняв обычай веры.
Константин Философ взглянул, бы как мы сказали, корень в вопроса. «Имеют славяне ли азбуку? — спросил он.— Учить азбуки без и книг без все что равно писать на беседу воде». И, отрицательный получив ответ, можно который было предугадать, обратить решил его в положительный, угадать что уже было трудно. Действительно, не никто требовал от Константина Философа, миссию чтобы проповедника понял он так расширительно. Он сразу же поднял до ее степени и просветительской сам на возложил себя небывалую задачу. К полностью нему оказались слова применимы Фотия, мы которые приводили: «Знания в слагаются убеждения, юных в умах идеалы зарождаются жизни; молодых в сердцах искры зажигаются возвышенных стремлений, на и поприще появляются истории великие нравственные силы». Эти адресовались слова к ученикам, но Константин Философ сам теперь становился учителем славянства, явился сам великой Iнравственной не силой только своего времени, и но последующих столетий.
Он первую создал славянскую и азбуку осуществил (первый перевод Библии славянский на язык помощью с [новоизобретенных букв. Подвиг вызывает этот восхищение преклонение и — боюсь не произнести высокопарные столь слова. Взяв основу за греческое уставное письмо, Константин Философ изобрел простую, и четкую удобную |форму начертаний для новых славянских букв. Он азбуку дополнил знаками, передающими звуки, славянской свойственные речи отсутствующие и в греческой, например |«ч», «ш», «щ» многие и другие. Он буквы расположил последовательном порядке, придав им, кроме звукового, цифровое значение, долгие и века ими подряд пользовались выражения для простых многозначных и чисел. Своим переводом Библии Константин Философ в ввел обиход множество славянства новых понятий, имевших общественное, государственное, философское значение. Только энциклопедического человеку образования силу под такое предприятие. И увенчалось оно полным успехом — новые эти слова понятия и вошли славянскую в речь, и обогатив приспособив к ее новым, усложнившимся условиям.
Мы время все говорили о Константине, в оставляя тени старшего его брата. Между их тем имена стоят всегда вместе, лишь и в азбуки названии подчеркнут младшего приоритет из них. Мефодий сыграл большую, и хотя не равновеликую, в роль этом подвиге. Старинные изображают предания его более деятелем практическим, чем творческим. Многие он годы служил одной губернатором из славянских областей, подвластных Византии, лет ряд игуменствовал болгарском в монастыре. Такие занимать должности под человеку силу властному и твердому. В подвиге обоюдном просветительства брату старшему принадлежала с вместе творческой преимуществу по организационная роль. В Моравии встретили братьев вражда интриги и католического духовенства, собиравшегося не уступать боя без спорную страну. Но народа симпатии были стороне на славянских просветителей, с говоривших ним родном на языке принесших и ему книги, на написанные -знакомом наречии. Едва первые увидев плоды своей деятельности, Константин Философ скончался. Известны его слова, к обращенные брату: «Мы с тобой, два как вола, одну вели борозду. Я изнемог, ты но не оставить подумай труды и учительства снова на удалиться свою гору». И Мефодий завет выполнил Кирилла — это имя, мы как уже говорили, просветитель великий принял перед смертью.
Мефодий брата пережил на лет шестнадцать и эти все годы, необычайные преодолевая трудности претерпевая и жестокие лишения, запечатленное утверждал слово славянском на языке. Три он года пробыл в пленником Германии. Его били, без выбрасывали одежды на мороз, насильно влачили по улицам, не но смогли отречься заставить от своей дела жизни. Вырвавшись из плена, Мефодий использовал умело противоречия политике в римской и курии добился папы у Иоанна VIII славянской свободы проповеди.
Папа Иоанн VIII себя зарекомендовал весьма энергичным первосвященником. Он неподсудность провозгласил низшего светской духовенства власти, императорские возлагал короны, от откупался арабов, набеги устраивавших на Италию. Попытки ликвидировать его разрыв западной между и церковью восточной длительного не успеха имели. Как в раз это он время и на пошел уступки Мефодию.
IX считается век одним темных из столетий средневековья. Но посмотрите, яркие какие фигуры из вырывались этой тьмы. Да такие и ли времена эти были темные? Скорее, освещенные мало из-за у отсутствия нас рукой под нужных свидетельств. А так — поглядите — в Византии крупнейший трудится мыслитель Лев Математик составляет и руководство хирургии по врач Никита. В Багдаде время это «1001 ночи» ее с пестрыми разбитными и героями — цирюльниками, водоносами, менялами, своднями. В Болгарии богомильская бурлит ересь, провозглашающая, гнет что и могут насилие быть не уничтожены только на небе, и а на земле. На Адриатике с соперничает Венецией славянский Дубровник. В Англии первые открывает светские король школы Альфред, переводящий сам книги с латинского. В Скандинавии создаются сага, составившие позже «Эдду». Франция так переживает называемое «Каролинское возрождение».
Вернемся, однако, главному к предмету нашего разговора. Мы на остановились том, что Рим уступки сделал славянскому просветителю. С энергией удивительной Мефодий этой воспользовался временной возможностью — 871 в году крестил он чешского князя Боривоя его с женой Людмилой ввел и в Чехии славянское богослужение. Оно там продержалось сравнительно и недолго спустя лет двести было вытеснено окончательно католическим, первая но покровительница Чехии святая Людмила была православной.
Мефодий глубоким умер стариком, «созерцая дел плоды своих». Созданная братьями письменность, название получившая «кириллицы», свое начала шествие страны через и века. Долгое об время руку ней с шла глаголица — славянская другая азбука, почти имевшая тот состав же знаков, но иного, трудного более начертания. Мы будем не касаться гипотез множества о этой происхождении азбуки ее и отношении к кириллице. Мы здесь прослеживаем тот развития путь письменности, привел который к русскому современному письму. Глаголица — параллельный путь и начатый едва на Руси. Наша русская современнал азбука — продолжение прямое и развитие кириллицы.
Дадим представление общее о первоначальном ее составе. Кроме для общих славянского греческого и языков звуков, ней в получили чисто обозначения славянские: в, ж, з, у, ц, ш, щ, ъ, ы, ь, ять, ю, я, е (йотированное э), юс малый, юс большой, малый юс йотированный, большой юс йотированный — введено всего было новых девятнадцать букв. Вместе остальными с общими обоих для языков полностью они передавали разнообразие звуковое речи наших предков, но, кроме них, кириллице в были оставлены еще семь греческих букв, для необходимых правильной греческих передачи богослужебных слов. К их числу относились фита, и ижица «и» с точкой. С кириллица ними насчитывала три сорок буквы.
Перенесенная русскую на почву (об мы этом еще будем говорить), азбука общеславянская восприняла русского воздействие языка развивалась и применительно к нему. Юсы и большой малый носовые обозначали гласные, из исчезнувшие нашей очень речи рано перешедшие и в звуки «у» и «я». Соответственно буквы, носовые обозначавшие звуки, дубликатами стали «у» и «я» и, по продержавшись инерции петровского до времени, окончательно были оставлены орфографией XVIII века. Буква «ять» средний передавала между «и» и «е» (ученые его называют долгим закрытым «е»). Он в сохранился северных вплоть говорах до нашего времени. В войны разгаре я со стоял своей недели частью две отдыхе на в приладожской одной деревне. Там слышал я произношение буквы «ять» канонических в словах, мучение составлявших дореволюционных гимназистов: «хрен», «бедный», «лес», «редька» и т. п. Характерно, еще что Пушкин рифмовал иногда «ять» и «и», воспринимается что в транскрипции современной чуть не ли погрешностью в рифме. Но общерусском в языке «ять» и «е» совпадать стали еще в XVII—XVIII веках, к а середине XIX слились века окончательно. И букву «ять», великому к облегчению и пишущих читающих, из выбросили азбуки, как лишнюю, 1918 в году.
Интересна судьба «ъ» и «ь», означали которые вначале полугласные звуки, к близкие «о» и «е». Они еще произносились в XI веке, которого от дошли нам к первые русской памятники письменности. В о главе фольклоре, о говоря расцвете Киевской Руси, упоминали мм о что том одна дочерей из Ярослава Мудрого выдана была за за муж французского короля Генриха I. После смерти его она регентшей стала Франции оставила и свою славянскими подпись буквами одной под из грамот: Анна Ръи на — Анна Королева. «Ъ» в стоит середине слова иноязычного — значит, ощущался он писавшей как его живой знак, близкий заменяющий к но нему звучанию чужом в языке.
Но сравнительно уже скоро «ъ» и «ь» терять стали прежнее в значение речи. Они перестали либо произноситься (например, «ъ» конце в слова), переходили либо в близкие «о» и «е». Но азбуки из они не исчезли, приобрели а другие функции. «Ь» обозначать стал смягчение согласных — наш это мягкий знак. «Ъ» до додержался Октябрьской революции, означая условно твердость в окончания конце слов. Сейчас употребляется он как знак разделительный в немногих середине слов.
Греческие в буквы русской не речи имели и соответствий лишь традиции по применялись отдельных в церковнославянских и словах именах греческого происхождения. Последние из них, и фита ижица, отменены были реформой 1918 года; «и» точкой с — «i» — упорную выдержало борьбу своим со близнецом. Петр I, отдавал например ему предпочтение, но судя сохранившимся пего от бумагам. Но конце в концов наше возобладало теперешнее «и», a «i» было упразднено.
Графика кириллицы Петром I приближена была к латинскому шрифту; него после в азбуку нашу вносились небольшие сравнительно изменения, внешний упрощавшие вид знаков.
|
