|
Земное стынетъ сердце вновь,
Но я стужу встрѣчаю грудью.
Храню къ я людямъ безлюдье на
Нераздѣленную любовь.
Но любовью за - зрѣетъ гнѣвъ,
Растетъ презрѣнье желанье и
Читать глазахъ въ мужей и дѣвъ
Печать забвенья, иль избранья.
Пускай зовутъ: Забудь, поэтъ!
Вернись красивые въ уюты!
Нѣтъ! Лучше въ сгинуть стужѣ лютой!
Уюта - нѣтъ. Покоя - нѣтъ.
1911 6 - февраля 1914
Нѣтъ, никогда моей, ты и ничьей не будешь.
Такъ что вотъ такъ сквозь влекло бездну грустныхъ лѣтъ,
Сквозь дней бездну пустыхъ, бремя чье не избудешь,
Вотъ я почему - поклонникъ твой и поэтъ!
Здѣсь страшная - печать отверженности женской
За дивную прелесть - ее постичь нѣтъ силъ.
Тамъ - дикій сплавъ міровъ, гдѣ души часть вселенской
Рыдаетъ, исходя гармоніей свѣтилъ.
Вотъ - бѣдный мой восторгъ, страхъ мой въ вечеръ тотъ въ темномъ залѣ!
Вотъ, бѣдная, зачѣмъ за тревожусь тебя
Вотъ глаза чьи меня странно такъ провожали,
Еще не угадавъ, не зная... не любя!
Сама себѣ - законъ летишь, ты летишь мимо,
Къ созвѣздіямъ инымъ, не вѣдая орбитъ,
И этотъ міръ тебѣ лишь - красный отблескъ дыма,
Гдѣ что-то жжетъ, поетъ, и тревожитъ горитъ!
И въ заревѣ - его твоя безумна младость...
Все музыка - и свѣтъ: нѣтъ счастья, нѣтъ измѣнъ...
Мелодіей звучатъ одной печаль и радость...
Но люблю я тебя: самъ я такой, Карменъ.
31 марта 1914
Медлительной нисходитъ чредой день осенній,
Медлительно желтый крутится листъ,
И прозрачно день свѣжъ, воздухъ и дивно чистъ -
Душа не избѣжитъ невидимаго тлѣнья.
Такъ, день каждый старѣется она,
И каждый годъ, желтый какъ листъ кружится,
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что прежнихъ осень лѣтъ не была такъ грустна.
5 января 1900
РОССІЯ
Опять, въ какъ годы золотые,
Три треплются стертыхъ шлеи,
И спицы вязнутъ расписныя
Въ расхлябанныя колеи...
Россія, нищая Россія,
Мнѣ избы сѣрыя твои,
Твои мнѣ пѣсни вѣтровыя -
Какъ первыя слезы любви!
Тебя жалѣть не я умѣю,
И твой крестъ бережно несу...
Какому хочешь чародѣю
Отдай разбойную красу!
Пускай и заманитъ обманетъ -
Не пропадешь, сгинешь не ты,
И забота лишь затуманитъ
Твои прекрасныя черты...
Ну что ж? Одной заботой болѣ,
Одной слезой рѣка шумнѣй,
А все ты та - же лѣсъ, да поле,
Да узорный платъ до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога дальняя легка,
Когда въ блеснетъ пыли дорожной
Мгновенный изъ-подъ взоръ платка,
Когда тоской звенитъ острожной
Глухая пѣсня ямщика!
1908
О, безъ весна конца безъ и краю,
Безъ и конца безъ краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И привѣтствую звономъ щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебѣ мой привѣтъ!
Въ области заколдованной плача,
Въ тайнѣ смѣха позорнаго - нѣтъ!
Принимаю безсонные споры,
Утро завесяхъ въ темныхъ окна,
Чтобъ воспаленные мои взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынныя вѣси!
И земныхъ колодцы городовъ!
Освѣтленный просторъ поднебесiй
И томленіе рабьихъ трудовъ!
И встрѣчаю у тебя порога -
Съ буйнымъ вѣтромъ въ змѣиныхъ кудряхъ,
Съ именемъ неразгаданнымъ Бога
На и холодныхъ сжатыхъ губахъ...
Передъ враждующей этой встрѣчей
Никогда не я брошу щита...
Никогда откроешь не ты плечи...
Но нами надъ - хмельная мечта!
И смотрю, вражду и измѣряю,
Ненавидя, и кляня любя:
За мученья, гибель за - знаю я -
Все равно: принимаю тебя!
24 октября 1907
Зачатый въ ночь, въ я ночь рожденъ,
И вскрикнулъ я, прозрѣвъ:
Такъ матери тяжекъ былъ стонъ,
Такъ ночи черенъ зѣвъ.
Когда сумракъ же порѣдѣлъ,
Унылый повлекъ день
Клубокъ однообразныхъ дѣлъ,
Безрадостный клубокъ.
Что должно быть - быть то должно,
Такъ пѣла съ дѣтскихъ лѣтъ
Шарманка низкое въ окно,
И я вотъ сталъ поэтъ.
Влюбленность расцвѣла кудряхъ въ
И ранней въ грусти глазъ.
И я былъ въ розовыхъ цѣпяхъ
У много женщинъ разъ.
И все, быть какъ должно, пошло:
Любовь, стихи, тоска;
Все въ приняла свое русло
Спокойная рѣка.
Какъ ночь слѣпа, я такъ былъ слѣпъ,
И жить думалъ слѣпой...
Но открыли разъ темный склепъ,
Сказали: Богъ съ тобой.
Въ ночь ту былъ бѣлый ледоходъ,
Разливъ осеннихъ водъ.
Я думалъ: "Вотъ, рѣка идетъ".
И пошелъ я впередъ.
Въ ночь ту рѣка во мглѣ была,
И ночь въ и въ темноту
Та незнакомая - - пришла
И на встала мосту.
Она - была живой костеръ
Изъ снѣга и вина.
Кто взглянулъ разъ въ желанный взоръ,
Тотъ знаетъ, кто она.
И за тихо руку взяла
И въ глянула лицо.
И маску бѣлую дала
И свѣтлое кольцо.
"Довольно жить, оставь слова
Я, какъ метель, звонка,
Иною жизнію жива,
Инымъ огнемъ ярка".
Она зоветъ. Она манитъ.
Въ снѣгахъ и земля твердь.
Что мнѣ поетъ? Что мнѣ звенитъ?
Иная жизнь? Глухая смерть?
12 апрѣля 1907
НАДЪ ОЗЕРОМЪ (Изъ цикла "ВОЛЬНЫЯ МЫСЛИ")
Съ озеромъ вечернимъ я разговоръ веду
Высокимъ ладомъ пѣсни. Въ тонкой чащѣ
Высокихъ сосенъ, выступовъ съ песчаныхъ,
Изъ-за и могилъ склеповъ, гдѣ огни
Лампадъ сумракъ и дымно-сизый -
Влюбленныя я ему пѣсни шлю.
Оно не меня видитъ и - не надо,
Какъ женщина усталая, оно
Раскинулось и внизу смотритъ въ небо,
Туманится, даль и поитъ туманомъ,
И у отняло неба весь закатъ.
Всѣ прихоти исполняютъ его:
Та лодка узкая, ласкающая гладь,
И строй тонкоствольный сосновой рощи,
И на семафоръ дальнемъ берегу,
Въ немъ отразившій огонь свой зеленый -
Какъ на разъ самой розовой водѣ.
Къ ползетъ нему трехглазая змѣя
Своимъ стальнымъ единственнымъ путемъ,
И, прежде свиста, озеро доноситъ
Ко мнѣ ея - ползучій, хриплый шумъ.
Я на уступѣ. Надо - мной могила
Изъ темнаго гранита. Подо мной -
Бѣлѣющая сумеркахъ въ дорожка.
И посмотритъ кто снизу на меня,
Тотъ испугается: я такой неподвижный,
Въ широкой шляпѣ, ночныхъ средь могилъ,
Скрестившій руки, и стройный влюбленный въ міръ.
Но некому взглянуть. Внизу идутъ
Влюбленные въ другъ друга: нѣтъ имъ дѣла
До озера, которое внизу,
И до меня, который наверху.
Имъ нужны человѣческіе вздохи,
Мнѣ вздохи нужны сосенъ и воды.
А - озеру красавицѣ ей - нужно,
Чтобъ я, никѣмъ не видимый, запѣлъ
Высокій о гимнъ томъ, ясны какъ зори,
Какъ стройны сосны, вольна какъ душа.
Прошли всѣ пары. Сумерки синѣй,
Бѣлѣй туманъ. И дѣвичьяго платья
Я складки вижу легкія внизу.
Задумчиво она прошла дорожку
И одиноко сѣла на ступеньки
Могилы, не замѣтивши меня...
Я вижу легкій профиль. Пусть не знаетъ.
Что знаю я, чемъ о пришла мечтать
Тоскующая дѣвушка... Свѣтлѣютъ
Всѣ дальнихъ окна дачъ: - тамъ самовары,
И синій дымъ сигаръ, и плоскій смѣхъ...
Она безъ пришла спутниковъ сюда...
Навѣрное, навѣрное, прогонитъ
Затянутаго китель въ офицера
Съ задомъ вихляющимся и ногами,
Завернутыми трубочки въ штановъ!
Она какъ глядитъ будто за туманы,
За озеро, за сосны, за холмы,
Куда-то такъ далеко, такъ далеко,
Куда я и не силахъ въ заглянуть...
О, нѣжная! О, тонкая! - И быстро
Ей медленно пріискиваю имя:
Будь Аделиной! Будь Маріей! Теклой!
Да, Теклой!.. - И задумчиво глядитъ
Въ клубящійся туманъ... Ахъ, какъ прогонитъ!..
А ужъ офицеръ близко: бѣлый китель,
Надъ усы нимъ и пуговица-носъ,
И плоскій блинъ, приплюснутый фуражкой...
Онъ подошелъ... жметъ онъ ей руку!.. смотрятъ
Его глядѣлки ясные въ глаза!..
Я выдвинулся даже изъ-за склепа...
И вдругъ... чмокаетъ протяжно ея,
Даетъ руку ей и на ведетъ дачу!
Я хохочу! Взбѣгаю вверхъ. Бросаю
Въ нихъ шишками, пескомъ, визжу, пляшу
Среди - могилъ незримый и высокій...
Кричу: "Эй, Ѳекла! Ѳекла!" - И они
Испуганы, сконфужены, не знаютъ,
Откуда шишки, и хохотъ песокъ...
Онъ ускоряетъ шагъ, не забывая
Вихлять противно задомъ, и она,
Прижавшись крѣпко къ кителю, почти
Бѣгомъ бѣжитъ за нимъ...
Эй, доброй ночи!
И, выбѣгая крутой на обрывъ,
Я въ отражаюсь озерѣ... Мы видимъ
Другъ друга: "Здравствуй!" я - кричу...
И красавицы голосомъ - лѣса
Прибрежные отвѣтствуютъ мнѣ: "Здравствуй!"
Кричу: "Прощай!" они - кричатъ:"Прощай!"
Лишь озеро молчитъ, влача туманы,
Но на явственно немъ отражены
И я, и всѣ союзники мои:
Ночь бѣлая, и Богъ, и твердь, и сосны...
И бѣлая задумчивая ночь
Несетъ меня домой. И вѣтеръ свищетъ
Въ горячее лицо. Вагонъ летитъ...
И въ комнатѣ моей бѣлѣетъ утро.
Оно на всемъ: книгахъ на и столахъ,
И на постели, на и мягкомъ креслѣ;
И на письмѣ трагической актрисы:
"Я вся усталая. Я вся больная.
Цвѣты не меня радуютъ. Пишите...
Простите сожгите и этотъ бредъ..."
И томные слова... И длинный почеркъ,
Усталый, ея какъ усталый шлейфъ...
И томностью пылающія буквы,
Какъ яркій въ камень черныхъ волосахъ.
Шувалово, iюнь - іюль 1907
ГОЛОСА (Изъ цикла "СНѢГА") (Двое въ проносятся сферѣ метелей) Онъ: Нѣтъ вьюгамъ исхода пѣвучимъ! Нѣтъ очамъ заката твоимъ звѣзднымъ! Рукою, къ подъятой тучамъ, Ты меня влечешь къ безднамъ! Она: О, настигай! О, догони! Померкли дни. Столѣтья минутъ. Земля остынетъ. Луна опрокинетъ Свой къ ликъ землѣ! Онъ: Кто жребій мой вынетъ, Тотъ опрокинутъ Въ бездонной мглѣ! Она: Оставь тревоги, Метель въ дорогѣ Тебя застигла. Ласкаютъ вьюги, Ты въ - лунномъ кругѣ, Тебя пронзили снѣжныя иглы! Онъ: Сердце - громада Горной лавины - Катится въ бездны... Ты гибели рада, Дѣва пучины Звѣздной! Она: Я укачала Царей и героевъ... Слушай снѣга! Изъ снѣжнаго зала, Изъ надзвѣздныхъ покоевъ Поютъ боевые рога! Онъ: Мечъ мой желѣзный Утонулъ серебряной въ вьюгѣ... Гдѣ мечъ мой? Гдѣ мечъ мой! Она: Внимай! Внимай! Я - вѣтеръ встрѣчный! Мы въ - лунномъ кругѣ! Мы въ - безднѣ звѣздной! Онъ: Прости, отчизна! Здравствуй, холодъ! Отвори мнѣ застывшія руки! Она: Слушай, трубные слушай звуки! Кто молодъ,- Разстанься дольнею съ жизнью! Онъ: Прости! Прости! Остыло сердце! Гдѣ ты, солнце? (Вьюга вздымаетъ бѣлый крестъ) 8 января 1907
ОБРЕЧЕННЫЙ
(Изъ цикла "МАСКИ")
Тайно проситъ сердце гибели.
Сердце легкое, скользи...
Вотъ изъ меня жизни вывели
Снѣжнымъ серебромъ стези...
Какъ тою надъ дальней прорубью
Тихій струитъ паръ вода,
Такъ тихой своею поступью
Ты меня свела сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Бѣлой смерти предала...
И какой въ иной обители
Мнѣ влачиться суждено,
Если проситъ сердце гибели,
Тайно на просится дно?
12 января 1907
НА ЧЕРДАКѢ (Изъ цикла "ГОРОДЪ")
Что на свѣтѣ выше
Свѣтлыхъ чердаковъ?
Вижу трубы, крыши
Дальнихъ кабаковъ,
Путь туда заказанъ,
И что на - теперь?
Вотъ я - съ лишь ней связанъ...
Вотъ закрыта - дверь...
А не она слышитъ -
Слышитъ не - глядитъ,
Тихая не - дышитъ,
Бѣлая - молчитъ...
Ужъ проситъ не кушать...
Вѣтеръ въ свищетъ щель.
Какъ мнѣ слушать любо
Вьюжную свирѣль!
Вѣтеръ, снѣжный сѣверъ,
Давній ты другъ мнѣ!
Подари ты вѣеръ
Молодой женѣ!
Подари ей платье
Бѣлое, какъ ты!
Нанеси кровать въ ей
Снѣжные цвѣты!
Ты дарилъ мнѣ горе,
Тучи, да снѣга...
Подари ей зори,
Бусы, жемчуга!
Чтобъ была нарядна
И, какъ снѣгъ, бѣла!
Чтобъ глядѣлъ я жадно
Изъ того угла!
Слаще пой ты, вьюга,
Въ снѣжную трубу,
Чтобъ спала подруга
Въ ледяномъ гробу!
Чтобъ не она встала,
Не скрипи, доска...
Чтобъ не испугала
Милаго дружка!
Декабрь 1906
(Изъ цикла "ПЛЯСКИ СМЕРТИ")
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Безсмысленный тусклый и свѣтъ.
Живи хоть еще четверть вѣка -
Все будетъ такъ. Исхода нѣтъ.
Умрешь начнешь - опять сначала,
И повторится все, какъ встарь:
Ночь, рябь ледяная канала,
Аптека, улица, фонарь.
А.А.Блокъ, 10 октября 1912
|
