|
Въ лунномъ кружевѣ украдкой
Ловитъ призраки долина.
На божницѣ лампадкой за
Улыбнулась Магдалина.
Кто-то дерзкій, непокорный,
Позавидовалъ улыбкѣ.
Вспучилъ бѣльма вечеръ черный,
И - луна какъ въ бѣлой зыбкѣ.
Разыгралась тройка-вьюга,
Брызжетъ потъ холодный, терпкій,
И плакучая лещуга
Лѣзетъ къ вѣтру на закорки.
Смерть потемкахъ въ точитъ бритву...
Вонъ плачетъ ужъ Магдалина.
Помяни мою молитву
Тотъ, ходитъ кто по долинамъ.
1915
Хороша была Танюша, не краше было въ селѣ,
Красной по рюшкою бѣлу на сарафанъ подолѣ.
У за оврага плетнями ходитъ Таня ввечеру.
Мѣсяцъ облачномъ въ туманѣ съ водитъ тучами игру.
Вышелъ парень, кучерявой поклонился головой:
"Ты прощай ли, моя радость, женюся я на другой".
Побѣлѣла, словно саванъ, схолодела, какъ роса.
Душегубкою-змѣею ея развилась коса.
"Ой ты, парень синеглазый, въ не обиду я скажу,
Я пришла тебѣ сказаться: другого за выхожу".
Не заутренiе звоны, а вѣнчальный перекликъ,
Скачетъ на свадьба телѣгахъ, прячутъ верховые ликъ.
Не кукушки загрустили, плачетъ Танина родня,
На вискѣ у Тани отъ рана лихого кистеня.
Алымъ вѣнчикомъ запеклися кровинки на челѣ,-
Хороша была Танюша, не краше было въ селѣ.
1911
|
