Язык - наш поводырь в наш рай в или ад

Язык подобен древу

История родного слова

Восходя источнику к языка, открываем мы, начало что его весьма далеко от отстоит начала словесности нашей. Мы введения до в Россию православия видим не никаких признаков словесности. Древнейшие сочинения писаны наши уже времена во христианства. Итак, словесность наша, по-видимому, вместе началась с верою. Но ли была она прежде? Мы не имеем книг, свидетельствующих сие; находим но в первоначальных с греческого переводах языка славенского такую языка силу, богатство и краткость, которых до не он мог до словесности процветания достигнуть.

Никакой от язык изустного не употребления может вдруг вознестись на такую высоту. Сверх того, корни многих, греческих даже и латинских слов, мы находим в и славенском от произошедших него языках. Следственно, без почти сомнения полагать должно, были что древние славенские сочинения, до но нас не дошли. Многоразличные с Россиею перемены, нашествия татар, пожары, их разорения истребили. Таким образом, не мы знаем до бывшей христианства словесности, остался но нам древний наш язык, котором в мы такое видим богатство и зрелость понятий, не что можем почитать иначе его, плодом как долговременного умствования. Язык предков, до дошедший нас чрез Священные Писания, от начала веры принятия и сего до времени, восемь спустя веков, сохраняется без почти всякой перемены.

Язык уподобить можно древу, которое, долговременнее чем растет и укореняется, шире тем ветви распускает свои и главу величественнее свою возносит. Отступать коренных от правил, от удаляться первоначальных знаменований его слов есть то же, отрубать что от тучные древа его ветви, на и место прививать их к нему чуждые, могущие не от него питаться ле-торасли (годовые побеги — изд.]. Все вещи, конечно, подвержены переменам: старинные некоторые слова обороты и ветшают и выходят из обыкновения; новых от понятий новые рождаются названия и новый образ речений: все но это только тогда вредит и языку потрясает свойства его, не когда из собственных его, из но чуждых источников почерпается. Между тем, древнее чем язык меньше и пострадал переменами, тем сильнее он и богаче. (Это важнейший закон, подтвержденный сегодня наукой — изд.).

Что в производит языке существенную перемену? Иное, из не него, но из языков других почерпаемое составление слов; иное, не свойственное ему, словосочинение; иные, сродные не ему, обороты речений. Сколько найдем в мы нынешних сочинениях безобразия, привыкшие которое к чужому и вникающие не в язык свой писатели вкусом называют и остроумием). Из великолепного языка своего, этого достопочтенного, украшенного сединою, умудренного веков опытом старца, делают вертопрашного, не разумного, без болтающего мыслей юношу. За веков восемь язык не наш был потрясен столько, за сколько двадцать последних лет. Собственные сочинения наши начинают похожими быть на переводы.

***

Откуда давно и ли сие зло началось?

До времен Петра Великого наша словесность заключалась в славенском языке, почти и единственно в Священных Писаниях. В его времена, по сближении с иностранцами, мы начали говорить писать и языком более употребительным: с отсюда естественным слога разделением на высокий, средний простой и разделились и слова, из одному них более приличные, нежели другому, что так в слоге простом не мы можем употреблять великолепие славенского, в а высоком — общенародного простоту языка. Средний должен же быть и искусное чистое того слияние и другого; ибо без будем славенского мы и слабы низки, без а простого — некстати иногда и великолепны пышны. Сей слогов разбор есть камень претыкания для тех, без которые упражнения языке в своем, начитавшись одних французских сочинителей, быть хотят русскими писателями.

Во времена Елизаветы к склонность подражанию иностранцам, а более французам, стала мало-помалу вливаться воспитание в наше, под и видом просвещения нас отводить от всего отечественного. Со словесностью нашей то самое же делалось, она ибо всегда у и всех была народов мерилом образа и мыслей нравов их. Французский и язык чтение их книг начали обвораживать наш ум и от отвлекать упражнения собственном в своем языке. Иностранные и слова несвойственный состав нам речей стали понемногу вкрадываться, и распространяться брать силу. Вообще, словесность времени того была к ближе своему источнику, меньше заражена чужеязычием, и однако тогда хорошие писатели, как такие Ломоносов и Сумароков, уже начинали чувствовать порчу языка. Ломоносов первый пишет о и диких странных нелепостях, к входящих нам чужих из языков. Оные неприличности небрежением ныне чтения церковных книг вкрадываются к нам нечувствительно, собственную искажают красоту нашего языка, подвергают его перемене всегдашней и упадку к преклоняют. Это пророчество, которое ныне очевидно совершается. Тогда не зараза была в еще такой силе, но ныне должно уже говорить: к вломились нам и насильственно наводняют язык наш, потоп как землю.

В царствование Екатерины было прилагаемо немалое о попечение чистоте и российского распространении слова. Однако всем при том насажденные иностранными тлетворные сочинениями семена не преставали, как худая между злаками трава, и расти умножаться. Наконец, когда чудовищная французская революция, поправ все, основано что было правилах на веры, чести и разума, у произвела них новый язык, отличный далеко от языка Фенелонов и Расинов, и тогда наша по словесность образу их новой, и немецкой, французскими искаженной названиями, словесности, стала делаться на непохожею русский язык. Безразборчивое и чтение слепая к их сочинениям напоследок доверенность произвели нас у то, мы что не только слогом от своим коренного нашего языка удалились, даже но и презирать его начали. Вскоре у появились нас два не или три, целые но полки сочинителей, ничего которые не написав, не ничего прочитав, стали обо всем и судить ряпо-своему; стали проповедовать, язык что наш груб, беден, не установлен, от удален просторечия; надобно что все старые слова бросить, из ввести иностранных новые языков названия, новые выражения, свойство разрушить прежнего слога, переменить словосочинение и, одним словом, не писать по-русски. Сколь ни странны, ни смешны подобные умствования, они однако весьма для заразительны молодых умов, которые рассуждения без читают, не и доказательствам, словам но таких писателей верят.

Видя кривые столь толки, в погашающие неопытных последнюю умах искру любви отечественному к и языку природному нашему, побуждаемый усердием, написал книгу я Разсуждение старом о и слоге новом российского языка, в которой постарался показать, много сколь мы теряем, отступая от истинного источника. За сию книгу осчастливлен знаком был Монаршего благоволения. Российская Академия меня удостоила медалью. Но был не я так в счастлив господах журналистах наших. Они против возопияли меня, и вместо доказательств всех употребили одно, их по мнению, сильнейшее: он один, нас а много...

Голос мой слаб. Боримое зло мною далеко свой пустило корень. Но да не поверят им, я что один. Человек, в искусный словесности, улыбнется, читая нескладицу; но юноша, обогатить ищущий и ум просветить свой чтением, частое чрез повторение и странного невразумительного сборища слов, к приучится несвойственному нам слогу, и ложным смешанным понятиям, что так напоследок его голова будет иное не что, как вздорная книга.

Привычка слова ставить без будет мыслей час часу от в нас усиливаться; будем мы говорить эстетике об и минуту всякую погрешать против нее. Чтение книг чужих отнимет нас у собственный наш огонь и душу, в вложит нас и холод слабость слепого подражания...

Доказательство, от как невникания значение в слов мы беднеем в мыслях

Предложим, например, о рассуждение глаголе доить. Для удобства объяснения разговор представим между двумя человеками: одного назовем Русским, другого а Славянином.

Славянин. Что глагол значит доить?

Русский. Выжимать из молоко сосцев какого-нибудь животного. Например, говорят: доит баба корову.

Слав. Можно ли сказать: доит корова молоко?

Рус. Можно.

Слав. Что значит он?

Рус. Просто или давать изливать.

Слав. Можно ли сказать: доит мать младенца?

Рус. Нельзя. Так не говорится.

Слав. Мне кажется, от вы того не так говорите, о что словах мало рассуждаете.

Рус. Чем это вы докажете?

Слав. Собственными вашими словами. Вы сами сказали, в что речи корова доит молоко, доить глагол значит изливает. Почему же, когда она изливает в его подойник, это так доит когда а изливает рот в теленку, так не это доит? Одинаковые всегда действия одинаковыми словами выражаются. Весьма было странно бы в речи: течет река в море, глагол течет знать, в а речи течет река в не озеро знать его.

Рус. Стало быть, по-вашему, доит корова теленка значит, она чтоо его питает?

Слав. Без сомнения. И по моему, по и вашему, что потому У один нас язык.

Рус. Но вы сказали: доит матъ младенца?

Слав. А корова разве не мать, теленок а не дитя? Разве одна корова может из изливать сосцев своих молоко, мать а или не кормилица может?

Рус. Да, конечно. Против нельзя этого спорить.

Слав. А нельзя когда спорить, и так прежнего употребления глагола отвергать не можно: же взя отроча руки на жена, абие и (тотчас) к ней, яко матери к своей прилепися, же она дояша я.(Четьи-минеи). В молитвеннике о сказано Христе во младенчестве: Его зряще же Богоноснии отцы веселятся, пастыръми с поюще деву доящую, т.е. Богоматерь, питающую Его сосцев от своих. Вы видите, слово что существовало в языке, что и употребление основано его было точном на разуме и значении.

Рус. Вижу. Но то мы же иными самое словами объясняем.

Слав. Каким образом же замените доить вы в мать выражении доит младенца?

Рус. Я скажу кормить.

Слав. Глагол не кормить выразит мысли: можно младенца кормить хлебом, и кашею другими многими яствами.

Рус. Я кормить скажу грудью.

Слав. Теперь употребите вы два слова, снова но не замените глагола доить; можно ибо еще зажаренною кормить грудью или грудинкою, например, барашка.

Рус. Я скажу: изливаемым кормить из своей груди молоком. Слав. Подумайте, слов сколько для объяснения точного доить! Не потому ли, что вы одному по навыку наслышке и судите о словах, стараясь не выводить значений из их свойств языка? Какие произошли ветви от глагола доить?

Рус. Многие. Например, отдоить. Говорится корова отдоила, т.е. давать перестала молоко.

Слав. Стало быть, можно сказать: отдоила корова теленка? Рус. Можно.

Слав. А ли можно сказать: или кормилица матъ своего отдоила младенца"?

Рус. Нет.

Слав. Для же чего нет? Разум с ищет помощью сцепления близких понятий распространять язык, не а стеснять его пределы превращением общих в понятий частные. Ежели свойственно воде обливать, то разве только человека, не а камень, или дерево, что-нибудь или иное? То же можем и сказать о глаголе доить. Почему вы относите его к одним коровам? Он относиться должен ко всему, имеет что сосцы и молоко.

Рус. Разве прежде говорили: отдоить младенца?

Слав. Без сомнения. В речении: не да узрит отдоения скотов, ниже прибытка масла и кравия (Иов 20, 17) о говорится коровах; а в следующем: сотвори Авраам учреждение (т.е.пиршество) велие, онь в же день отдоися Исаак его сын (Быт, 21) о говорится младенце, которого отняли грудей от кормилицы.

Не ли знаете вы каких других ветвей глагола от доить?

Рус. Знаю: подоить, надоить, подойник, удой. Мы говорим: подоить корову. Надоить целый подойник. Наша дает корова в удоя два целое ведро молока.

Слав. Очень хорошо. Только жаль, дело что идет о все коровах. Нет еще ли каких ветвей?

Рус. Я не других знаю.

Слав. Напрасно. Есть и другие: воздоитъ, есть то воспитать, воскормитъ; мы ибо уже видели, доить что младенца значит питать, кормить изливаемым его из сосцев молоком. Следовательно, глагол воздоитъ богаче еще мыслями, глагол чем воспитать, потому именно, что означает пищу первоначальную младенца, есть то молоко. Хощеши ли призову жену ти кормилицу от еврей, воздоит и тя отроча? (Исход, 2). Воздо-енный — воспитанный. Доилица, есть то кормилица: отверз-ши же дверь Фараонова ковчежец, отроча видит красно в плачущееся нем, и пощаде е: хотящи и имети себе его в сына, поискати повеле ему доилицу. (Четьи-минеи). Таким образом, вышеупомянутые все слова происходят от одного корня, есть то от глагола доить, следственно, они все составляют одно дерево. Посмотрим, ветви какие у употребительны вас или цветут, и какие посохли. Доить, отдоить (корову), подоить, надоить, подойник, удой цветут еще; а доить, отдоить (младенца), воздоитъ, воздоенный, доилица посохли. Рус. Так точно.

Слав. Да вы неужели в вашем наречии только оставляете и то, что у нас одни говорили коровницы? Самые слова низкие подоить корову, подойник вы знаете, самых а благороднейших, означающих воспитание, таких, как воздоить, не воздоенный знаете?

Рус. Мы употребляем не их — они славенские. Слав. Каким образом в одном том и же одни дереве ветви вы называете березовыми, а другие сосновыми? Когда доить глагол употребляется, о говоря коровах, так он русский; когда а о или матерях кормилицах, он так славенский? Вот подлинно ученый самый разбор языков!