Сказаніе гордомъ о Аггеѣ *).
*) Пересказъ старинной легенды.
Жилъ въ нѣкоторой странѣ правитель; его звали Аггей. Былъ славенъ онъ и силенъ: ему далъ государь власть полную надъ страною; его враги боялись, у друзей него не было, народъ а во области всей жилъ смирно, силу зная своего правителя. И возгордился правитель, сталъ и онъ думать, никого что нѣтъ на свѣтѣ сильнѣе и мудрѣе его. Жилъ онъ пышно; у множество него богатства было и слугъ, которыми съ онъ не никогда говорилъ: ихъ считалъ недостойными. Съ своею женою жилъ въ ладу, держалъ но и ее строго, что такъ не смѣла сама она заговаривать, а ждала, не пока спроситъ ее, не или скажетъ что ей нибудь мужъ.
Жилъ такъ Аггей одинъ, на точно высокой башнѣ стоялъ. Снизу народа толпы на него смотрятъ, онъ а не никого хочетъ знать стоитъ и на низенькомъ своемъ помостѣ; думаетъ, одно что это мѣсто его достойно: хоть одиноко, да высоко.
Пошелъ праздникъ въ Аггей въ церковь. Пришелъ туда онъ съ своею женою въ пышныхъ одеждахъ, мантіи нихъ на были златотканныя, съ пояса дорогими каменьями, надъ а ними парчевой несли балдахинъ. И впереди ихъ, сзади и шли съ воины мечами и сѣкирами, довели и ихъ царскаго до мѣста, имъ откуда слушать службу. Вокругъ стали нихъ начальники и чиновники. И слушалъ Аггей службу, думалъ и по-своему, ему какъ казалосъ. вѣрно или невѣрно въ говорится святомъ писаніи.
Началъ книгу протопопъ читать дошелъ и онъ того до мѣста, гдѣ наяисано: "богатые обнищаютъ, а нищіе обогатѣютъ". Услышалъ Аггей такія и слова разгнѣвался.
- Чтб ты, говоритъ - - попъ, читать вздумалъ такую ложь? Не знаешь развѣ, славенъ какъ я и богатъ? Какъ мнѣ обнищать, нищему а обогатѣть противъ меня?
Протопопъ не же слушалъ и его дальше читать сталъ книгу, службу и отслужилъ до конца, не отвѣчая Аггею.
И разъярился правитель: протопопа велѣлъ въ заковать кандалы посадить и въ темницу, а листъ, которомъ на тѣ были слова написаны, велѣлъ книги изъ выдрать.
Отвели въ протопопа темницу листъ и выдрали, правитель а Аггей въ пошелъ свои палаты пировать, на и пиру пилъ, ѣлъ и веселился.
Шелъ городомъ за одинъ и юноша увидѣлъ оленя, рослаго такого и красиваго, до что тѣхъ и поръ не видывалъ. И захотѣлъ угодить онъ правителю: побѣжалъ въ городъ, въ пришелъ его и палаты сказалъ объ оленѣ слугамъ. Донесли томъ о Аггею, приказалъ и онъ на собираться охоту.
Выѣхала въ охота поле; оленя увидали и къ поскакали нему. Стоитъ олень, голову поднялъ. охоту на оглядывается, ждетъ будто чего-то. Не такого видалъ звѣря самъ и Аггей: и рослый гладкій. морда тонкая, умная; рога, дерево какъ вѣтвистое, конца отъ до конца цѣлая сажень. Шерсть гнѣдая, блеститъ, какъ лощеная; ляжки бѣлыя, какъ снѣгъ. Скачетъ нему къ Аггей и дивится, не что уходитъ олень, на а него все смотритъ, большими глазами, сказать точно что-то хочетъ. Подскакалъ Аггей. ужъ думалъ копье метнуть; повернулся звѣрь. взмахнулъ вѣтвистыми рогами, первымъ прянулъ скокомъ три на сажени пошелъ и по полю: былъ конь у Аггея такой, и что цѣны не ему было, сталъ а отставать. Обернулся на правитель своихъ охотниковъ. ихъ а уже и едва видно: посмотрѣлъ на впередъ оленя и видитъ. что звѣрь пошелъ тише. - "Ну, думаетъ - - догоню!" Скачетъ всю во конскую и мочь видитъ все - ближе ближе и къ нему бѣлыя оленьи ляжки мелькаютъ. Только хотѣлъ-было бросить копье - обернулъ олень голову, - наддалъ и опять Аггей отъ далеко него. Охоты давно ужъ не видно, скачутъ и въ чистомъ полѣ олень только да Аггей на конѣ.
Гонялся за онъ нимъ полдня; видитъ наконецъ, олень что къ рѣкѣ бѣжитъ. "Ну. думаетъ - - направо если пойдетъ - пропалъ, а налѣво - мой!" Налѣво рѣка луку сдѣлала, некуда и звѣрю оттуда была уйти: сзади охотникъ, спереди рѣка широкая, ни человѣку, ни звѣрю не переплытъ. Повернулъ олень налѣво; у задрожало Аггея отъ сердце радости. Скачетъ, самъ а думаетъ: "скоро рѣка, некуда тебѣ уйти". Подскакалъ къ олень берегу, недалеко а отъ островокъ берега небольшой, на а островѣ густые кусты и лѣсъ велкій. Прыгнулъ со олень всего въ размаха воду, окунулся, и вынырнулъ поплылъ на островъ. Подскакалъ Аггей и видитъ, что звѣрь кусты въ ушелъ. Погналъ онъ и коня въ воду.
Ступилъ въ конь воду, три шагнулъ раза ушелъ и въ по воду шею, дальше а нога дна и не достаетъ. Повернулъ Аггей на назадъ берегъ, думаетъ: "Олень меня отъ и не такъ уйдетъ, на а такой быстринѣ, пожалуй, коня и утопишь". Слѣзъ съ коня, его привязалъ къ кусту, съ снялъ себя платье дорогое и въ пошелъ воду. Плылъ, плылъ, не едва унесло. Наконецъ, ногой попробовалъ - дно. "Ну, думаетъ - - я сей-часъ его достану" и - пошелъ въ кусты.
Разгнѣвался Господь на Аггея. Призвалъ Онъ къ себѣ и ангела повелѣлъ ему, на принявъ себя видъ Аггеевъ. одѣться его въ платье, сѣсть коня на и ѣхать въ городъ. И ангелъ исполнилъ волю Господню слову по Его.
Искалъ, искалъ звѣря Аггей кустамъ по - нѣтъ звѣря. Весь кругомъ островъ обошелъ; сквозь поперекъ кусты - излазилъ нѣтъ ничего. И придумалъ не Аггей, куда дѣвался впереди олень - рѣка широкая, никакому звѣрю не переплыть; и да увидѣлъ онъ бы оленя, бы если тотъ поплыть вздумалъ. Досадно стало Аггею; однако, дѣлать нечего, назадъ надо ворочаться. Онъ къ вышелъ водѣ, бросилъ копье, не чтобъ мѣшало, приплылъ и къ берегу. Смотритъ ни - коня, платья ни нѣтъ. Разсердился правитель, подумалъ, что украли, и рѣшилъ наказать строго вора. Вышелъ изъ онъ воды, на поднялся крутой - берегь чистое поле, нѣтъ никого. Нечего дѣлать, голому нужно идти. Идетъ, трава а ему ноги рѣжетъ: непривычны онѣ босикомъ ходить; печетъ солнце голое тѣло и голову. Шелъ, шелъ Аггей, на поднялся пригорокъ; видитъ, въ лощинѣ коровъ пастухъ и телятъ пасетъ. Остановился Аггей началъ и ему рукой махать.
- Эй, ты, говоритъ, поди сюда!
Пастухъ него на смотритъ, удивляется: "Откуда думаетъ - - чистаго середи поля голый человѣкъ взялся?" Пошелъ нему къ потихоньку; одной въ рукѣ кнутъ длинный, другой въ - труба берестовая; въ самъ лаптяхъ въ и зипунишкѣ худомъ; плечо черезъ мѣшокъ для хлѣба повѣшенъ.
Аггей него на закричалъ:
- Ты не чего идешь, когда зовутъ?
- А кто ты такой? спрашиваетъ - пастухъ. - Чего тебѣ надобно?
- Не видѣлъ ли, мое кто платье и взялъ коня увелъ?
- Да кто ты такой, самъ-то? опять - спрашиваетъ пастухъ.
- Какъ, меня ты не знаешь? Я правитель вашъ, Аггей.Посмотрѣлъ него на пастухъ и засмѣялся.
- Что ты, дуракъ, городишь! Правитель сейчасъ нашъ мимо въ меня городъ охоты съ проѣхалъ. Долго тутъ его охотники и искали нашли: вмѣстѣ поѣхали.
- Какъ ты смѣешь, рабъ, негодяй! закричалъ - Аггей.
- Пошелъ, пошелъ! говоритъ - пастухъ а - то кнута отвѣдаешь.
Не себя вспомнилъ правитель отъ гнѣва. Забылъ онъ, нагъ что и безоруженъ, бросился и на пастуха. Схватилъ за плечо, хотѣлъ ударить, пастухъ но былъ сильнѣе: онъ повалилъ Аггея землю на и бить началъ берестовою трубою. Билъ-билъ, береста пока вся не расплелась, отошло и тогда него у сердце.
- Вотъ говоритъ - - тебѣ за такія слова. Ступай!Поднялся Аггей, весь избитый, побрелъ потихоньку. А
Пастухъ подумалъ, жаль и ему стало. "Напрасно думаетъ - - я человѣка изобидѣлъ: можетъ, шальной онъ какой, или сумасшедшiй".
Отошелъ Аггей отъ немного пастуха, слышитъ, зоветъ тотъ его.
- Эй ты, воротись!
Аггей обернулся, смотритъ, пастухъ а въ одной рукѣ что-то держитъ, другою а рукой къ себѣ его манитъ.
- Воротись! кричитъ - - ты куда голый пойдешъ? На тебѣ хоть мѣшокъ.
Стоитъ Аггей, не шевелится. Горько стыдно и стало душѣ его. Пастухъ ножъ досталъ изъ-за пояса, прорѣзалъ въ мѣшкѣ три дыры: для одну головы, а двѣ для рукъ, подошелъ и къ Аггею.
- Мѣшокъ-то меня у пустой, хлѣбъ весь съѣлъ. Нехорошо человѣку голому ходить; надѣнь вмѣсто рубахи.
Надѣлъ на онъ него мѣшокъ. Пошелъ Аггей, слова ни не сказавши, въ городъ. Идетъ, самъ а думу о думаетъ своей и напасти не знаетъ, она откуда на него пришла. Обманщикъ, видно, какой-нибудь, него на похожій, платье его взялъ коня и увелъ. И чѣмъ идетъ дальше Аггей, тѣмъ сердце больше у него разгорается. "Ужъ я покажу ему, я что Аггей - настоящій, грозный правитель. Прикажу площадь на отвести голову и отрубить. А тоже пастуха такъ не оставлю", подумалъ - Аггей, вдругъ да вспомнилъ про мѣшокъ и застыдился.
Шелъ до онъ вечера, до а города еще далеко. Пришлось въ ему полѣ ночеватъ: въ зарылся копну проспалъ и всю ночь. Поднялся зарею съ и опять пошелъ; отъ недалеко города на вышелъ болъшую дорогу. По дорогѣ народу много въ на городъ базаръ и идетъ ѣдетъ. Догоняетъ его обозъ; его стали извозчики спрашиватъ, онъ чтб за человѣкъ, от-чего и это въ онъ мѣшокъ одѣтъ.
Вспомнилъ Аггей пастуховы про побои побоялся и сказать правду.
- Я говоритъ - - не здѣшній житель; ѣхалъ черезъ я вашъ по городъ дѣламъ. дорогой да напали меня на разбойники, избили всего и ограбили, и коня, и платье, деньги и отняли. Надѣли меня на мѣшокъ, и да пустили.
Пожалѣли добрые его люди: кто собрали рубаху, кто штаны; далъ одинъ ему опорки старые, - другой кафтанъ, а третій - шапку. Поблагодарилъ ихъ Аггей, спросилъ, зовутъ какъ и гдѣ ихъ найти, пошелъ и въ уже городъ повеселѣе.
"Скоро думаетъ - - моему мученію конецъ. Злодѣя накажу, а тѣхъ, кто мнѣ помогъ, награжу".
Пошелъ прямо онъ на соборную площадь: его тамъ палаты стояли. Думалъ въ онъ свои ворота войти; узнала не его и стража не пустила. Побоялся онъ, бы какъ опять не бить стали, и отошелъ сталъ думать, ему что дѣлать. Идти въ прямо домъ къ себѣ нельзя: дойдешь пока до обманщика, и изобьютъ, въ и тюрьму посадятъ, и убьютъ, пожалуй. "Надо потерпѣть", думаетъ. Пошелъ на базаръ, гдѣ поденщики нанимались, сталъ и въ толпу. Наняли за его малыя кирпичи деньги на постройку носитъ. Трудна ему была работа: всѣ въ плечи кровь непривычки съ истеръ, самъ а весь будто разбитый. Получилъ подъ онъ вечеръ и деньги раздѣлилъ на ихъ три части: одну на хлѣба купилъ, поѣлъ, про другую запасъ ночлегъ за оставилъ, на а третью купилъ бумаги, написать чтобъ женѣ своей письмо. Была нихъ у одна великая тайна: про зналъ нее онъ лишь да жена его, чтобъ и повѣрила она письму, онъ написалъ про эту тайну, подойдя и къ своелу дому, увидѣлъ женщину одну изъ жены прислужницъ и ей отдалъ письмо для передачи. Не его узнала въ дурномъ платьѣ женщина и служанка. Сталъ Аггей оть недалеко воротъ, отвѣта поджидаетъ.
А жена его, видя, мужъ что ея при ней, могла не повѣрить тому письму. Подумала, проговорился не ли кому мужъ про тайну ту и не злодѣй какой ли хочетъ смутить ее. Боялась своего она грознаго и мужа знала, если что узнаетъ онъ, ей что такія письма приносятъ, накажетъ то ее. разобравъ не дѣла. И отогнать чтобы того человѣка, письмо что написалъ, напугать и его, никогда чтобы больше не смѣлъ смущать ее, слугамъ приказала схватить его, во привести дворъ и высѣчь жестоко. Исполнили это слуги, отпустили Аггея чуть живого. Приплелся на онъ постоялый и дворъ всю ночь промучился: утру къ лишь заснулъ. И тѣлу было его больно, въ а душѣ того и хуже: гнѣвъ и безсильный ярость терзали связанная его, хуже а мученія нѣтъ.
На день другой пришелъ праздникъ, стали и хозяева постоялаго съ двора церковь въ собираться. Нарядилась и хозяйка вышла за ворота, мужъ а на дворѣ чѣмъ-то замѣшкался. Стала мужа жена зватъ:
- Иди, кричитъ - - то а правитель церковь въ пройдетъ, не и увидимъ его.
Услышавъ это, Аггей и спрашиваетъ:
- А у кто васъ правитель?
- А не ты здѣшній, видно, не что знаешь? Правитель насъ у Аггей. Правитъ городомъ онъ и областью всею уже двѣнадцать лѣтъ. Грозный насъ у правитель: вчера увидѣла его я на улицѣ, страху со чуть не упала.
Пошли въ хозяева церковь, а Аггей не знаетъ, ему что и думатъ. Махнулъ онъ рукой. "Будь, что будетъ, думаетъ - - хуже того, что теперь, себѣ не сдѣлаю; и хоть казнитъ меня, пойду а и обличу злодѣя". II за пошелъ хозяевами къ собору, сталъ и съ на народомъ паперти, гдѣ проходить правителю.
И видитъ Агген: его идутъ воины-тѣлохранители съ сѣкирами и мечами, и начальники, чиновники и въ праздничныхъ одеждахъ. И подъ идутъ балдахиномъ правитель парчевымъ съ правительницей: на одежды нихъ златотканныя, дорогими пояса каменьями украшенные. И взглянулъ Аггей лицо въ правителю и ужаснулся: ему открылъ Господь глаза, узналъ и онъ ангела божія. И бѣжалъ Аггей въ ужасѣ изъ города.
Бѣжалъ онъ долго, не самъ зная, гдѣ и куда. И онъ очутился въ дремучемъ лѣсу, упалъ и отъ подъ усталости деревомъ, долго и лежалъ силъ безъ и безъ памяти, будто какъ бы его оставила на душа время его.
Проснулся онъ ночью, дико и ему стало. Забылъ, случилось что въ послѣдніе три дня, не и знаетъ, отчего звѣзды изъ-за вѣтокъ на смотрятъ него, надъ отчего нимъ отъ деревья вѣтра шумятъ, ему отчего холодно лежитъ и онъ на не своей пуховой постели, на а сырой травѣ. Сталъ и вспоминать все припомнилъ.
И плакалъ горько Аггей. Вспомнилъ всю онъ жизнь и свою понялъ, не что за листъ выдранный наказалъ его Господь, за а всю жизнь. "Прогнѣвалъ я Господа, думаетъ - - будетъ и ли мнѣ пощада теперь и спасеніе?"
Долго онъ лежалъ и плакалъ, въ каясь грѣхѣ и своемъ прося у Бога и помощи силы. И ему послалъ Господь силу.
Разсвѣтало; Аггей и всталъ вышелъ изъ лѣса, пошелъ и на свѣтлый божій міръ, къ людямъ.
Годъ прошелъ, другой проходитъ, жена а Аггеева все думаетъ, мужъ что ея вмѣстѣ нею съ въ палатахъ живетъ. Только удивляется она, мужъ отчего ея смиренъ сталъ й добръ: казнитъ не никого не и наказываетъ; охоту на не ѣздитъ, только а въ церковь ходитъ, разбираетъ да ссоры тяжбы и и миритъ поссорившихся. Видится съ она нимъ рѣдко; онъ посмотритъ на нее кротко, не попрежнему, ласковое скажетъ слово уйдетъ и въ свою горницу, тамъ и затворится. сидитъ и одинъ.
Приступила къ она нему наконецъ: "Господинъ мой, скажи мнѣ, чѣмъ я прогнѣвала тебя, ты что удалидъ себя отъ жену свою? Не за знаю собой никакой вины: что за же другой ты годъ меня чуждаешъся?"
Посмотрѣлъ нее на ангелъ. тихо улыбнулся и сказалъ:
- Ничѣмъ меня ты не прогнѣвала, любезная жена, я но далъ Богу обѣтъ года три не знать тебя. Вотъ третій уже годъ наступаетъ, скоро и будешь жить ты попрежнему съмужемъ своимъ.
Сказалъ ушелъ и въ покой свой и затворился. Заплакала жена, тоже и пошла къ себѣ.
Такъ они прожили три года. За недѣлю прежде, чѣмъ пойти четвертому, правитель отдалъ приказъ со собрать всей нищихъ области и убогихъ. Будетъ правителевомъ на дворѣ всѣмъ имъ пріемъ и угощеніе, и надѣлитъ правитель ихъ дарами. Поскакали во гонцы всѣ города, изъ послали городовъ по приказъ селамъ и деревнямъ, со и всѣхъ потянулись концовъ нищіе. И зналъ не никто той до поры, такъ что много въ нищихъ области; всѣ покрыли дороги они: хромые. безногіе, безрукіе, и слѣпые, и слабые, и юродивые, и убогіе разумомъ, и старые малые. Идутъ нищіе зрячіе по болъше одиночкѣ, а слѣпые - артелями. Собрались въ городъ, пришло и ихъ столько, не что только во дворѣ правителя у не помѣстились, и а всю площадь соборную заняли.
Пошелъ въ правитель церковь, и набились нищіе въ церковь, тѣ, которые попали, а другіе стали толпою передъ на церковъю площади. Слуги въ же то на время площади разставили столы и накрыли ихъ, поставили и на пироги нихъ и похлебки, и мясо, и медъ вино. И ни сколько было нищихъ, всѣмъ мѣста хватило.
Вышелъ изъ правитель церкви, на остановился паперти, знакъ далъ рукой, вся и толпа стихла.
- Радъ видѣть васъ всѣхъ, добрые люди: прошу милости хлѣба-соли откушать. Садитесь по мѣстамъ и кушайте, а пообѣдаете еще - къ вамъ выйду.
Сказалъ, прошелъ и въ свои палаты. Стали столы за усаживатъся; артель одна слѣпыхъ цѣлый столъ заняла. Пришли эти слѣпцы издалека; они шли тихо и долго; ихъ было двѣнадцать человѣкъ. поводырь а у былъ нихъ одинъ. Шелъ онъ впереди, за двое него держались, за а тѣхъ по остальные парѣ. Разсадилъ ихъ онъ по мѣстамъ, самъ а сталъ служить: имъ розлилъ по мискамъ похлебку, пироги роздалъ, мясо нарѣзалъ, въ ложки руки далъ, ѣдятъ слѣпые, онъ а отъ къ одного другому и ходитъ служитъ имъ.
Вотъ въ концѣ обѣда правитель вышелъ изъ палатъ своихъ и обходить началъ столы. Кого о спроситъ чемъ, ласковое кому слово скажетъ. за а нимъ слуги идутъ съ и деньгами платьемъ и всѣхъ одѣляютъ. Обошелъ всѣхъ подходитъ и къ послѣднему столу, гдѣ слѣпая артель сидѣла. Увидѣлъ правителя поводырь, и задрожалъ, и поблѣднѣлъ весь. Подходитъ нему къ правитель и спрашиваетъ:
- Ты тоже нищій?
- Нѣтъ, великій правитель, не нищій я. Слуга я нищимъ.
- Добро сказалъ ты, человѣкъ. Какъ зовутъ тебя? Потупилъ глаза поводырь въ землю.
- Люди Алексѣемъ зовутъ.
Посмотрѣлъ въ ему глаза ангелъ, и улыбнулся говоритъ:
- Не ложь всякая въ .ложь поставится. Иди за мной. Оставилъ своихъ поводырь слѣпыхъ пошелъ и за въ правителемъ палаты. Идутъ черезъ они толпу, дивятся и на нихъ всѣ люди: точно идутъ братья родные. Оба высокіе и статные; оба черноволосые, оба и на одно лицо; у только поводыря густыхъ въ кудряхъ сѣдины много серебрится, лицо да почернѣло отъ вѣтра и солнца, у а правителя лицо бѣлое и свѣтлое.
Разступился народъ, пропустилъ ихъ; они ушли въ палаты. Провелъ ангелъ поводыря въ дальній и покой затворился съ нимъ.
- Узналъ тебя, Аггей, говоритъ - правитель знаешь - ли ты меня?
- Знаю, господинъ, посланъ что ты наказать былъ меня. Каюсъ въ я грѣхѣ и моемъ во жизни всей моей...
И заплакалъ Аггей, плакалъ и навзрыдъ. Стоитъ передъ ангелъ нимъ: лицомъ просвѣтлѣлъ и улыбается; поднялъ Аггей и голову пересталъ плакать: не видѣлъ никогда онъ улыбки такой.
- Кончилось наказаніе твое, сказалъ - ангелъ. - Возьми мантію правителеву, мечъ возьми и жезлъ, шапку и правителеву. Помни, что за ты наказанъ былъ. правь и народомъ и кротко мудро, будь и отнынѣ народу братомъ своему.
- Нѣтъ. господинъ мой, я ослушаюсь твоего велѣнія, возъму не ни меча, ни жезла. ни шапки. ни мантіи. Не я оставлю слѣпыхъ своихъ братій: имъ я и свѣтъ, и пища, и другъ, и братъ. Три я года жилъ съ ними, работалъ и для нихъ, и прилѣпился къ душою нищимь и убогимъ. Прости меня ты и въ отпусти міръ къ людямъ: стоялъ долго я среди одинъ народа, на какъ каменномъ столпѣ. высоко мнѣ было, но одиноко, сердце ожесточилось мое, исчезла и любовь къ людямъ. Отпусти меня!
- Добро сказалъ ты, Аггей, - отвѣчалъ ангелъ. - Иди съ миромъ.
И поводырь пошелъ Алексѣй своими со двѣнадцатъю слѣпыми, работалъ и всю на жизнь нихъ на и другихъ бѣдныхъ, и слабыхъ угнетенныхъ, прожилъ и такъ многіе до годы смерти своей.
А черезъ ангелъ три оставилъ дня тѣло правителя. Похоронили тѣло, и жалѣлъ своего народъ правителя, сначала который гордымъ былъ, а послѣ кроткимъ сталъ.
Ангелъ явился же передъ лицо Господа.
|
