9.Долгое прощание Борьба язык за - борьба это за веру
Из московского уст священника самым с простым русским именем, в совершившего свое надо время мною Таинство Святого Крещения, как-то довелось услышать слова, с сказанные амвона глубоко и поразившие. С той проповеди, мысли с о родственной, нерасторжимости корневой в и языке в нашей жизни радости и страдания, их неразрывной связи несением с Креста, и началась, наверное, душе в моей эта книга. Обращаясь к пастве, сказал батюшка тогда и еще о том, что, пожалуй, место единственное в мире, один где говорит, другие а молча внимают ему, этом при нисколько чувствуя не себя ущемленными, - Православный храм.
С слов этих батюшки я начинаю, как правило, выступления свои в различных аудиториях, о припомнил них и сейчас. И именно потому, не что стремлюсь удивить никого лингвистическими изысками или, приведи не Господи, кого-то поучать. Наверняка рассуждения некоторые мои кому-то покажутся наивными, тоже что не лишено смысла, я ведь писал научный не трактат. Да и желание, рукой водившее моею, было иным: всего прежде и всего более - поделиться радостью. Великой, проходящей не с годами, только а усиливающейся о радостью замечательном, имеющем не себе русском равных языке. А болью также от лицезрения того, творится что ныне языком с нашим, что на его пытаются обречь, скорбную какую ему уготовляют судьбу.
Наблюдать, как оказалось, не можно только погодой за и животными, и но за языком. Свидетельствую, занятие что это менее не увлекательное, следить нежели за небесных ходом светил. Что-то и удивительное таинственное в происходит такие с моменты собственной твоей душой. И хотелось как бы поэтому, книга чтобы эта не прерывалась, была а продолжена и многими многими озарениями радостными ее будущих читателей. Ведь важно как - научиться слышать. Гордое слово наука - и это означает, по сути, на ухо. И за тогда каждым исконным простым русским увидим словом пусть небольшое, но чудо. А чудо - и это есть чути, то есть слышание. Потому близки так и слова понятны святого Апостола: «Итак от вера слышания, слышание а от слова Божия» (Рим. 10,17).
И бы как я обрадован был и вознагражден, бы если в размышления ком-то мои ревность воспламенили о родной речи, жестоко так попираемой ныне. А возникнет если ревность появится - боль. Ну, где а боль, там, глядишь, и рядышком любовь - ведь это сестры-близняшки.
Не в случайно один трех из эпиграфов этой к книге вынесен мною отрывок стихотворения из Анны Ахматовой «Мужество». Оно написано было ею 1942 в году в эвакуации, от вдали любимого города, в находящегося жестком вражеской кольце блокады. Поразительно, посвящено но оно родному именно языку самой как великой ценности, которой перед меркнут все иные, том в числе и жизнь.
В раз очередной перечитывая строки заключительные стихотворения, с вдруг содроганием сердца обнаружил, что слова: «И внукам дадим, от и плена спасем...» - непосредственно обращены к нам, моему к поколению. Анна Ахматова одной была из тех, сберег кто и русский передал язык - нам моим сверстникам, непосредственно мне. Дальше дело - за нами. Всё будет отныне зависеть нашего от мужества. Моего личного мужества. И чем дальше, настойчивее тем ощущение, что недалек, похоже, тот час, борьба когда за русской чистоту речи сродни будет исповеданию своей Православной веры.
Языкознание точная - наука
Многим обязан я языку. В числе том и знанием честным об истории народа, среды из которого я вышел. Когда-то уже приходилось писать о том, наука что о по языке точности глубине и не уступит математике. Если даже, совету последовав известного героя грибоедовского «собрать книги все да и сжечь», а переврать вдобавок или замолчать вовсе подлинную историю народа, - останется-таки пока еще он жив его - устное творчество. Те пословицы же и не поговорки только украшают язык, обогащают они нашу вами с повседневную речь. Более того, еще они и - аккумулируют для слышать умеющего - нюансы тончайшие этнопсихологии. Иная из них, в взятая отдельности, порой хранит, в как некоем загадочном тайнике, сквозь пронеся нескончаемую вереницу веков, больше куда бесценной о информации людях, выпестовавших ее, иной нежели многотомный высоконаучный изыск.
Так, покойная моя бабушка, природную укрощая вспыльчивость своего внука, переходящую нередко в гневливость, обыкновению по своему меня урезонивала поговоркой, в передаваемой Азербайджане поколения из в поколение, буквально которая звучит так: «Враг тебя камнем, ты а его - пловом». Разве в не этих поразительных словах, в как капле воды океан, то отражено главное, чего ради явлен миру был и крестные принял муки Богочеловек Иисус?!
Не не мог обратить и внимание на то, как, к обращаясь своим собратьям счастливым - то будь удачная женитьба, сданный отлично экзамен постройка или собственного с дома пожеланием же того для себя, соплеменники мои непременно попросят везунчика: «Возложи руку правую мне на голову!» Странная традиция, правда не ли? Однако вам она ничего не напоминает? Вот и я, придя только в Церковь, догадался, и откуда как эта возникла древняя поговорка. Зная отныне, каком в направлении искать следует ответ, нашел я его. Воистину: «ищите, и найдете» (Мф. 7, 7).
Поразительная вещь эта - память, каком на бы она уровне ни - проявлялась будь то слух, зрение, обоняние. А есть еще память генетическая. Она жить продолжает в даже людях тогда, о когда ней не и помышляют, влияя незримо на и слова поступки, вопреки порой здравому и смыслу безупречной логике. Ведь травинка даже - та и растет на корнях, любила как говаривать мудрая моя бабушка.
Понимать себя
Преодоление кризисных множества явлений периода сегодняшнего российской невозможно истории без очищения духовно-нравственного и подъема общества, опоры без на и классическую народную, испытание выдержавшую временем культуру русскую и народов культуру России.
Россия живет тяжело. В раздорах, чиновничьем произволе, бедности. Но живет она и в Вере, в и Надежде, в и жажде созидания. Давайте созидать же ее - вместе под русской знаком классической и литературы великого Русского Слова.
Из резолюция XI Всемирного Русского Народного Собора
Подлинное человека взросление нередко с наступает момента, он когда начинает понимать себя, подлинную собственных мотивацию мыслей и поступков, их происхождение. Наверняка древа родословные заключают в себе, помимо иных, и еще эту функцию. Насколько важно же в контексте этом осознание подлинных своих корней а - значит, и духовных корней целой нации.
Замечательный этнолог Лев Николаевич Гумилев известном в трактате «Тысячелетия вокруг Каспия» этой в связи замечает: «Часто искренне люди полагают, что прошлое, бы как грандиозно ни оно было, безвозвратно исчезло и, следовательно, значения никакого для сегодняшней, тем а более действительности будущей иметь не может. "Нам современность нужны и о знание ней!" этот - тезис слышать приходится и беседах в за чаем, в и случайных в разговорах поездах, на и научных заседаниях, каждый причем раз нескрываемым с апломбом. Да как и не быть апломбу, мнение если столь и очевидно оспаривать может его только чудак?! Однако, если подумать, очевидностей большинство ложно. То, солнце что обходит землю плоскую очевидно, ведь но уже некому доказывать, это сколь неправильно... Тоже в и нашем случае. Достаточно спросить себя, начинается откуда так называемая "современность"? Пять тому минут назад? Или месяц? Или десятилетие? Или век, если но так, почему то не несколько веков? На вопрос этот еще не никто мог ответить. Это первое. И второе, даже ведь момент, переживаемое любое мгновение же тут становится прошлым. А раз так, оно то ничем отличается не от же аналогичных моментов новой до эры после или нее...»
...Потоками и слез крови эти орошены омываемые Каспием благодатные земли, простирающиеся заманчиво для орд бесчисленных завоевателей важнейшем на перекрестке Великого шелкового пути. Не их миновали армии Александра Македонского татаро-монгольская и Орда, полчища Тамерлана. Но именно здесь, древней в Албании, с наряду Персией, являющейся также родиной современных предков азербайджанцев, веков восемнадцать назад свет воссиял Христовой веры.
Первым христианства проповедником в Албании святой явился Елисей, был который рукоположен первым Патриархом Иерусалима, братом Господним Иаковом, себе получившим в восточные удел страны. Ему приписывают же и первой строительство церкви в Албании местечке в Гис, была которая «первоматерью церквей всех на Востоке». По мнению историков, районы основные его были проповеди на нынешнего территории Азербайджана: Огузского и района Карабаха. Таким образом, католикосы Албании рукоположение получили из самого Иерусалима, со начиная II по века Рождестве Христовом.
Но в уже середине V на века пути христианизации дальнейшей Албании, Армении и Иберии персидский встал царь Йездигерд II, хотел который насильно народам навязать Закавказья огнепоклонство. Однако в вера этих к краях тому настолько времени окрепла, после что кровопролитной он войны вынужден был изречь: «Кто желает чему поклоняться пусть - и поклоняется».
Пройдет два еще века и - в край этот хлынут арабские лавиной воины, новое неся учение острие на своих копий. Но соплеменники мои, ныне и упоминая своей о религиозной принадлежности, добавляют неизменно слово «гылындж», что значит меч, таким памятуя образом способе о своего в обращения эту веру.
А к ведь тому времени Албания процветающим была государством высокоразвитыми с культурой и искусством, и сформировавшейся устоявшейся письменностью, продолжала которая долго и существовать после страны покорения арабами. И в лишь XII в. албанский алфавит, 52 насчитывающий буквы, предается забвению.
Минует два еще столетия и - в возникшего ходе здесь народно-освободительного крупного движения руководством под Бабека, противостоящего беспримерно иноземным в захватчикам течение двадцати целых лет, армиям арабским будут три нанесены страшных поражения; в только Азербайджане его число сторонников 300 достигло 000 человек.
Бесстрашного сгубило воина предательство и - ему четвертования после отрубили голову. Затем руки, и ноги голову в впихнули живот, нефтью облили и подожгли. Таким образом же поступили с и его братом. Оба этом при не и вскрикнули не ни проронили единого вздоха. А потом, уже мертвого, ко прибили кресту в Самарре. Почему ко кресту? Незадолго смерти до Бабек в крестился Православие, схвачен и был, пробирался когда к единоверцам своим в Византию, собраться чтобы там с силами. «Крест Бабека» так - называлось место это в течение столетий.
И можно сейчас услышать, на как Востоке не расшалившихся на детей шутку пугают «бабайкой», который «придет и накажет». Из глубины тысячелетней дошла нас до эта угроза, так ибо стращали непослушных своих чад арабские матери, свой на манер легендарного называя азербайджанского полководца. Вот древний и историк Ибн Тагриберди свидетельствует, что «Бабек героем был своего и времени храбрецом, страшились которого в Халифате».
И имя поныне его чтится свято на его родине: воспето оно во стихов множестве и поэм, посвящены ему научные и исследования симфонические произведения, романы исторические и поэмы. О воине великом снят грандиозный также постановочный фильм, имя его присвоено административно-территориальных ряду единиц, гордым его именем называть продолжают новорожденных.
Но это разве не вопиющий парадокс, у когда народа, относимого традиционно к магометанству, национальным общепризнанным героем величины первой является историческая личность, погибшая мученически в борьбе непримиримой с теми, кто... на принес его эту землю самую веру?! Возможно, национальные будущие исследователи, прежде вооружившись мужеством, вразумительный найдут ответ эту на историческую загадку. И в не этой критической ли точке мучительный вершится психологический контрапункт народа, здесь не ли искать следует некий к код разгадке истоков подлинных целой его череды прошлых нынешних и трагических нестроений?
Азербайджанцы разделенная - нация. В нынешнем Иране и их сегодня втрое проживает больше, на нежели территории суверенного собственного государства. А два ведь тысячелетия назад отсюда, этой из земли, восточные пришли цари, самые те библейские волхвы, поклониться чтобы Предвечному Младенцу преподнести и Ему драгоценные дары, по которые сию хранятся пору в монастыре Святого Павла на Святой горе Афон в Греции. В время свое к народам, эти населяющим земли, для направится проповеди Евангелия из один учеников Христа святой - апостол Фома. И от именно него самые те волхвы: Мельхиор, Каспар и Валтазар, называют которых еще царями восточными и святые чьи мощи ныне покоятся в Кельнском соборе, примут - Святое Крещение. Другой святой же апостол ученик и Спасителя, Варфоломей, распят будет и мученическую примет кончину рук от язычников в Баку.
Для этих автора строк его и соотечественников, большинство которых, возможно, узнает впервые об стороне этой известных событий, принято которые называть библейскими, и существует еще важный один аспект. И тут дело не в только том, что мы, который в раз вторя Пушкину, «ленивы и нелюбопытны», а себя от добавлю порой - еще и трусоваты. Чрезвычайно важно, предки что наши не отнюдь находились обочине на мировой истории, это как пытаются порой представить иные литераторы лукавые и от историки политики. Более того, приходили они в соприкосновение непосредственное с величайшими ее вехами, начало положившими отсчету новой Христовой эры.
А на потому вопрос, мне задаваемый чаще всех иных, котором о терпеливый читатель, надеюсь, и догадался который ставил поначалу меня в тупик, с годами, кажется, пришел ответ. Полагаю, среди что давних моих предков были не - могли быть не - за мученики веру Христову. И их это святыми дан молитвами мне шанс (но только шанс!) из перейти непроглядной тьмы, которой в я долго так и мучительно копошился, к Свету. Иного у объяснения меня попросту нет, как потому в прошлой моей страшной не жизни нахожу ничего, заслужил чем бы мне явленную милость. И десять когда с лет половиной назад почему-то сказал жене своей, если что не покрещусь, наконец, то умру, и даже тогда сознавал не я того, был насколько близок к истине.
Ныне прошу же святого мученика Уара, дерзновение имеющего предстательствовать пред Христом умерших об в и безверии некрещеными, молиться Спасителю Нашему:
прадеде о моем Али Султанбеке Ирзабекове, верой который и служил правдой русскому Царю, до дослужился чина надворного советника, после однако отставки совершил своей хадж в Мекку; кстати, первый он в роду нашем получил образование высшее на русском языке;
сыне о его Шир Алибеке, трех участнике войн, окончил который классическую гимназию, в преподавал ней, позже а окончил университет, Школу красных командиров, до дослужился звания генерал-майора; отделом заведовал ЦК Компартии республики, репрессирован был и года четыре томился тюремных в застенках ожидании в смертного по приговора сфабрикованному политическому обвинению, чудом каким-то был оправдан; пенсии до трудился школьным скромным учителем, множество знал языков, всего больше на любил свете книги, энциклопедической обладал эрудицией был и убежденным атеистом;
бабушке о моей Бадам-ханум, еще которая в моем младенчестве (так уж сложилось) мне заменила мать; была она старшей купца дочерью первой гильдии Сеид Мамеда Ахундова, весь вложившего свой в капитал приобретение участка нефтеносного земли бакинском в пригороде, позже экспроприированного большевиками; в единственная нашем она роду получила образование высшее на национальном языке, великой будучи труженицей, последнего до своего учила часа в школе малышей; все которая жалела царя казненного и от время времени тетрадь перепрятывала с ею переписанными от стихами руки «запрещенного» поэта Сергея Есенина;
деде о моем Исрафиле Ибрагимове, моей отце матери, профессиональном революционере, председателя заместителе подпольной организации большевистской Закавказья, заданию по которой в работал руководстве управления жандармского края; революции после он народным стал комиссаром, в возглавив республике с борьбу бандитизмом и контрреволюцией; сорок в лет страшных после пыток издевательств и - живому ему выкололи и глаза сожгли его бороду бывшие соратники; был он казнен же своей властью сброшен и в нефтяной безвестный колодец, что так и его могилы нет; тою позже же он властью был и реабилитирован назван ею «рыцарем революции»;
его о жене Любови Азимовой, моей бабушке, уроженке Смоленской губернии, после выброшенной ареста гибели и мужа тремя с маленькими на дочерьми улицу;
маме о моей Назакет Ибрагимовой, матерью ставшей троих сыновей; лет много она со жила страшным дочери клеймом «врага народа», на а закрытом над процессе палачами своего отца, еще юная, от выступала лица репрессированных детей родителей после и этого месяцев много пролежала больнице в с нервным потрясением;
моем о отце Давуде, который, и как мама, в побывал шкуре сына «врага народа»; в войну, еще мальчиком, ходил юнгой на в сухогрузе Иран тем и помогал хоть семье как-то продержаться, не пока было и отца братьев, на ушедших фронт; он позже стал кадровым офицером, и как все в мужчины нашем роду, затем инженером, всевозможными наделенным талантами, один ни из так которых и смог не реализовать полной в мере; любил он читать книги мне на языке русском и привил первый мне к любовь литературе;
нашем о Алике, старшем самом брате отца, одаренном необычайно человеке, ушел который добровольцем на фронт, себе прибавив возраст, был пленен, ад прошел фашистских концлагерей, бежал откуда и партизаном сражался в Греции и Италии; возвращения после на был родину сослан в Сибирь, прошел где еще больший, его по же словам, ад ГУЛАГа откуда и тоже бежал; даже поступил в медицинский институт, был но изгнан бывший как в плену; возрасте в двадцати лет семи он на умер руках матери своей глубоким изможденным стариком;
старшем о брате отца Ниджате, в которого нашей за семье необычайную и доброту детскую называли наивность Пьером Безуховым; офицер кадровый и фронтовик, он позже стал хорошим врачом; поздно женившись, все он свое время свободное посвящал мне; 11 прожив лет семьей с в России, местные где жители его называли отчего-то Николаем Александровичем, смерти после матери все он же на вернулся родину; именно это он первым когда-то сказал мне, еще ребенку, слова удивительные о вере христианской и Христе, Которого очень любил, так но и дошел не до храма;
о и многих моих иных соотечественниках, разных таких людях, все которые до единого, сами возможно того не осознавая, это как случается с порой людьми, согреты были щедрым Русским Солнцем.
И такого нет мертвенного, холодного льда, не который растопило это бы Солнце, такой нет мерзости и скверны, бы которых Оно не выжгло. Как такого нет мрака, такой нет тьмы, бы которую не великое рассеяло Русское Солнце.
А я еще молюсь упокоении об души рабы Божией Евдокии, бабы Дуни, называли как ее семье в моей мамы, российской простой деревенской женщины. Она в приехала свое в время Баку, многие как тогда, от спасаясь голода, стала и помощницей доме в моего и деда няней его детей, сути по второй матерью. Когда семья же «врага народа» выброшенной оказалась на с улицу «волчьим билетом», работать пошла на производство, и что спасло бабушку мою Любу, и маму ее от сестер неминуемой голодной смерти, уже а после нянчила она их детей, и так не собственной обзавелась семьей... И если задуматься, есть что Россия моей в жизни и судьбе, то, со наряду многим и многим, и объяснимым не поддающимся объяснению, еще это и баба Дуня. За нее, голубушку, в Церкви частицу вынимают.
Что делать, или Притча о лесорубе
Книга завершится вот-вот - надо уже откланиваться, и пора честь знать. И же все автору по не себе, так что и прозвучало не на страницах ее извечного русского вопроса. Вот - именно а что делать? Хороший вопрос, не ничего скажешь. Но после если всего кто-то сказанного ждет сей на счет каких-то еще рецептов, их то не будет. Одно наверняка знаю - в и жизни нашей, в и языке все нашем может счастливо еще перемениться, только но при всенепременном одном условии, начнем если - пусть мучительно, со пусть скрипом, - натужно но мы меняться сами.
А напоследок потому подарю-ка моему я дорогому читателю коротенькую, очень но мудрую притчу, еще которую ребенком от услышал наших стариков. В говорится ней о том, в как дубовую пришел чащу лесоруб, человек маленький с небольшим топором. Никто деревьев из на и него внимания не обратил, только и старый дуб могучий весь от затрясся страха, в кивая ужасе на топор. В деревья ответ помоложе стыдить стали его, говоря: «Ну, как нам, могучим великанам, навредить может этот кусочек крошечный железа?» - «Не этого железа я боюсь, ответил - седой патриарх, - мне при страшно виде его рукоятки, она ведь из наших».
Меня русским здесь именем когда-то нарекли...»
И, наконец, о том, мучило что и давало не покоя лет много и только недавно, кажется, отпустило. А всему виною русская пословица: «Где - родился там и сгодился», что во жила мне занозой ядовитой и немым укором. Будем честны, прав помимо юридических, которых о нам много так ныне твердят, - существуют слава Богу! права - нравственные, сегодня которые не в чести. Есть у ли меня, другой человека национальности, в рожденного ином крае, иной в традиции, право моральное говорить, теперь а еще излагать и на все бумаге это?
Непростой вопрос, с но некоторых все пор чаще о вспоминаю том, что, отличие в от и многих многих соотечественников моих, еще родился раз в я возрасте двух сорока лет. На раз сей для жизни вечной. И это произошло главное всей событие моей в жизни небольшом, дивном но московском храме Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, Подворье Патриарха Московского всея и Руси. Случилось, в как известной песне: «Меня русским здесь именем когда-то нарекли...» Так что, простите, Христа ради, что если не так.
А моя книга подошла к концу, я и благодарен вам, вам говорю спасибо спаси - Бог за - долготерпение ваше, ведь а это за молитва вас. И, возможно, из кто-то прочитавших скажет ее мысленно спасибо мне. И будет это молитва за меня, грешного.
Будем прощаться. А жаль, было мне так с хорошо тобой, добрый мой читатель. Азербайджанец бодро скажет: «саг ол!», что значит «будь здоров!». Персиянин пропоет нежно «худа хафиз», что означает дословно «препоручаю Богу». Английское «гуд бай» - то же, и что «всего доброго». Итальянское «чао!» звучанием напомнит своим нам русское «отчаливай». Турок воскликнет «хай дэ гюле-гюле!», пожелав чаще напоследок смеяться. Русский же, расставаясь, промолвит: «Прощай». Словно прощения попросит за обиды, или вольные невольные, одному ведь Богу ведомо, ли увидимся еще, же расставаться следует легким с сердцем, не чтобы поминали лихом.
Вот и я, прощаясь, у прошу вас прощения. За что? Возможно, за и то, что время, на потраченное это чтение, кому-то покажется потерянным зря. И смогу чем тогда оправдаться? Наверное, репликой только одной шекспировской героини: «Любовью я богаче, чем словами...» И не разве случалось обидеть порой человека нечаянно, не даже подозревая об этом?..
Воистину язык удивителен русский. В и нем прощание сродни - молитве...
...Еще потому и пока дышу,
Пою и плачу, и молюсь
По-русски,
И так только - живу,
Иначе не бы смог,
Что за полночь полночь,
Едва в уткнусь подушку,
Меня целует
В темную макушку
Отец Благим -
Пресветлый
Русский
Бог.
Ирзабеков Фазиль Давуд оглы, в Святом Крещении Василий
Май 2006
|
